Ближе к вечеру тучи разошлись. В солнечных лучах капли на деревьях засверкали миллионами бриллиантов. Поллак смотрел на них, пока солнце не скрылось за лесом, пока не осталась только золотая полоса за высокими соснами на востоке. Потом он уселся перед аппаратурой и приготовился вознестись на Иной План. Сегодня его ждало дело похитрее всех прежних. Он бы не отказался повременить с ним настолько, насколько позволят феды. Ему бы ещё хотя бы неделю на размышления и подготовку, но Вирджиния и её дружки явно столько не вытерпят.

Он подключил процессоры, откинулся в любимом кресле и приладил к черепу пять присосок с электродами портала. Долгие минуты ничего не происходило: вознесение требует известной доли самоотрицания или хотя бы самогипноза. Эксперты советовали лёгкие наркотики или сенсорную депривацию, чтобы обострить чувствительность к смутным сигналам портала. Поллак, намного превосходивший в опыте популярных экспертов, давно понял, что ему достаточно просто смотреть на деревья и слушать шум ветра в кронах.

Так же, как мечтатель отрывается от реальности и видит иные миры, восприятие Поллака поплыло, отделилось и представило карту коммуникационных сервисов Западного побережья в виде туманных зарослей. Он присмотрелся и проложил безопасный маршрут к транзитному порту. Как и большинство загородных абонентов, Поллак арендовал стандартные оптические линии: Белл, Боинг и Ниппон Электрик. Вкупе с локальными провайдерами Западного побережья они открывали сколько угодно надёжных маршрутов к любому процессору-приёмнику на Земле.

За несколько минут он сменил три носителя и отыскал себе место для промежуточных вычислений. Спутники связи предоставляли процессорное время почти так же дёшево, как и наземные станции, так что автоматическая платёжная транзакция (через несколько подставных счетов, заведенных за последние годы) через несколько миллисекунд после запроса открыла ему исключительный доступ к большой области данных. Вся операция прошла на подсознательном уровне, как они и задумывали при составлении бесчисленных процедур за последние четыре года. Мистер Скользки (теперь он даже мысленно избегал называть другое имя) прибыл на окраины Иного Плана.

Он осмотрелся глазами погодного спутника, в низком разрешении увидел под собой Североамериканский континент – терминатор проходит по Западу, над большей частью равнин густая облачность. Никогда не скажешь заранее, какие случайные сведения могут пригодиться. Мистер Скользки мог бы узнать то же самое через автоматический подсознательный доступ, но он питал романтическую привязанность к полётам в космосе.

Он отдохнул секунду-другую, проверил работоспособность резервных каналов связи и целостность алгоритмов шифрования. (Как почти все, будь то честные граждане или колдуны, тут он не доверял государственным стандартам, предпочитая академические разработки, просочившиеся в мир за последние пятнадцать лет вопреки раздражённым протестам АНБ.) Защитившись таким образом от слежки, мистер Скользки направился собственно в Ковен.

Дорогу он отыскал быстро, но лёгкой она не была никогда: члены сообщества не жаловали бездарей и недоучек. Идущий должен был следить за сублиминальными указателями и располагать их в контексте образов, сочинённых сообществом. Верный путь выглядел как узкая цепочка камней, пересекающая серо-зелёное болото. Ледяной воздух дышал сыростью. Причудливые растения возвышались над радужной плёнкой воды, вода капала с них на раскинувшиеся повсюду кувшинки.

Подсознание знало, каким объектам соответствовали камни, и само перебрасывало поток исполнения из одной информационной сети в другую, но только активный разум опытного странника мог принимать решения, ведущие либо к вратам Ковена, либо к символической смерти и выбросу в реальный мир.

В основе лежала игра – дальний потомок старинной Adventure, в которую играли на разнообразных компьютерах уже более сорока лет, [2] и близкий родственник популярных романов соучастия. Только с двумя важными отличиями. Эта игра шла всерьёз и на таком уровне сложности, с которым никому не справиться без устройств ввода-вывода электроэнцефалограмм, которые колдуны и популярные базы данных называли порталами.

О порталах говорили разное. Хватало вранья и заблуждений. Да, основные базы данных вроде «LA Times» или «CBS News» ясно давали понять, что ни в порталах, ни в Ином Плане нет ничего сверхъестественного, что магический жаргон – это всего лишь романтическая условность, в крайнем случае – суеверие. Но даже эти статьи часто упускали суть и либо страдали консервативностью, либо смаковали экзотику.

Казалось бы, чтобы передавать образы болота во всей полноте ощущений, нужен невероятно широкий канал. На деле всё было вовсе не так (а иначе бы феды легко проследили все действия колдунов и верботов). Обычное портальное соединение требовало около пятидесяти килобод – куда меньше, чем самый скромный плоский видеоканал. Мистер Скользки чувствовал, как в сапогах хлюпает вода, как даже в таком холоде на теле выступает пот, но всё это было только работой его собственного воображения и реакцией подсознания на сигналы-подсказки от электродов портала. Однако интерпретация не была произвольной, иначе бы он выпал в реальность и никогда бы не добрался до Ковена; важные подробности Иного Плана всегда и в точности соответствовали подсказкам.

В этом не было ничего нового. Даже посредственный писатель, если ему повезёт сочинить увлекательный сюжет и найти благодарного читателя, всего лишь несколькими предложениями может нарисовать подробную воображаемую картину. Только и разницы, что образы Иного Плана интерактивно отвечали на действия, в точности как реальные предметы. Для описания этого феномена магический жаргон подходил как нельзя лучше.

Расстояние между камнями увеличилось, теперь мистеру Скользки приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы не свалиться в зловонную жижу. К счастью, через сотню метров тропа выступила из воды, и он побрёл по щиколотку в грязи. Кусты и деревья обступили его, толстая паутина поблескивала между стволами и нависала над тропой.

Паук размером с кулак свалился с ветки и запрыгал перед ним на паутине, как йо-йо, сверкая красными полосами. «Берегись, берегись!» – пропищал он, растопырив сочащиеся ядом мандибулы, и забубнил: «Берегись, берегись, берегись…» – раскачиваясь туда-сюда перед лицом мистера Скользки. Тот присмотрелся к узору на паучьем брюшке. Они развели тут немало разновидностей ядовитых пауков, и каждому следовало отвечать особым образом, если хочешь выжить. Наконец он подставил пауку тыльную сторону ладони. Тварь пробежала по руке, вскарабкалась по мокрому камзолу к открытой шее и тихонько зашептала ему на ухо.

Мистер Скользки выслушал сообщение, немедленно сграбастал паука и швырнул его налево, одновременно прыгая с тропинки в заросли справа. Тяжёлый шлепок обрушился на то место, где он только что был, но он уже улепётывал со всех ног вверх по внезапно возникшему склону.