В темноте подвала посреди мертвой тишины Ева, или Тарья, пребывала в спячке. Прямо посреди бокса с головой вздернутой наверх и с полуоткрытым ртом, чтобы лучше чувствовать запахи. Она была все в том же изодранном выцветшем комбинезоне, в котором я узнала униформу аграрника Желявы. На нем не было правого рукава — его оторвали вместе с изрядной частью ее руки, обрубок которой быстро зажил, когда она превратилась в чудовище, и теперь болтался в районе груди. А на плече виднелись белесые шрамы от татуировки Падальщика, коим она когда-то была, но забеременев Тормундом ушла к аграрникам.

Я помню ее, я встречала ее, когда была совсем маленькой, мне было тогда лет шесть. Она подарила мне одуванчик, который смогла вырастить в аграрном блоке из семян, что ей привезли с поверхности. Тогда же я заметила ее яркую разноцветную татуировку.

— Это валькирия, — объяснила она тогда.

— А кто это? — спросила шестилетняя Тесса.

— Дева-воительница, которая на поле битвы решает, кому жить, а кому умереть.

Девочка нахмурилась.

— А разве так можно?

Женщина подняла бровь.

— Решать, кому жить, а кому умереть, — уточнила малышка.

Тарья грустно улыбнулась.

— Я сделала этот выбор однажды. Я решила, что моему сыну нужно жить. И ты тоже можешь принять такое решение.

Теперь нахмурилась девочка.

— Ты можешь решить судьбу этого одуванчика. Можешь сорвать его, и он умрет через день. А можешь оставить его в горшке с землей и поливать каждый день, чтобы он жил.

Смотря на белесые шрамы на половине руки, вырисовывавшие силуэт женской головы в крылатом шлеме с зеленой птицей, сопровождавшей воительницу, как символ жизни, я вспоминала тот одуванчик, который уже давно завял, несмотря на мои попытки продлить его жизнь под землей. Теперь же мне придется поливать из лейки все человечество, чтобы поддерживать в нем жизнь, чтобы удержать его от падения в бездну, где они превращаются в монстров.

— Как ты узнала ее? — спросил Фунчоза.

Он был полностью подавленным и плакал, облокотившись на плексиглас, смотря на свою мать, которую восемь лет считал мертвой. Встреть он ее сегодня в лесу, не узнал бы и пристрелил. Она изменилась слишком сильно.

— По татуировке, — ответила я хрипло.

— Ее ж не видно почти.

— А еще у нее нашивка с именем на груди.

Фунчоза не ответил. Просто продолжал смотреть на свою мать, которая превратилась в монстра восемь лет назад, забыв, что у нее есть сын.