На этот раз пусть бежит отец.

– Твой брат предупредил одного должника, и тот увез детей, которых мы собирались забрать в счет невыплаченного долга. Пэрриш заслужил…

– Заслужил смерть? – Себастиан повысил голос, и ярость хлынула по его венам, с каждым ударом сердца загоняя страх все дальше и дальше во тьму.

Отец ответил ему свирепым взглядом:

– Надо было наказать его в назидание другим.

Себастиан шагнул вперед:

– Скажи, ты рассуждал точно так же, когда я отказался есть гнилые яблоки? Мне было четыре года…

– Неблагодарный! Тебя кормили, а ты…

– Или в тот раз, когда ты выбил Пэрришу зубы, потому что он громко хлопнул дверью и разбудил тебя, когда ты отсыпался после попойки? – Себастиан сделал еще шаг вперед. – Или когда я недостаточно быстро подал тебе эль? Или когда мама сварила морковь, а ты хотел свеклы? А как насчет того случая…

– Хватит! – взревел Джейкоб, дико вращая глазами, и ударил сына кнутом.

Ари предупреждающе вскрикнула, однако Себастиан был готов. Он схватил конец кнута, дважды обмотал его себе вокруг запястья и дернул, едва не сбив отца с ног.

Джейкоб выпрямился, потверже уперся ногами в пол и потянул за кнутовище.

Себастиан стоял, как скала, хоть кнут и впился ему в запястье.

– Хватит. Ты больше не будешь причинять людям боль.

Его отец рассмеялся и взглянул на Ари:

– Что, принцесса, и такой парень тебе нужен? Одни слова, никаких дел! Он тебе свою спину показывал? Ты посмотри как-нибудь. На ней написано, что он трус. Навсегда написано.

Стыд, холодный и скользкий, как змея, клубком свернулся в животе Себастиана, но Ари внезапно ответила:

– Ложь! От первого до последнего слова! Себастиан храбрее всех на свете, а шрамы на его спине – напоминание о том, что, как его ни старались сломить, ничего не вышло!

Скривив губы в отвратительной ухмылке, Джейкоб оглядел Ари с головы до ног:

– Вот пустомеля, еще и жирная, как корова. Я-то думал, у моего сына вкус получше.