– Судя по твоей первой просьбе, жидкости в тебе предостаточно, – женщина закурила.
От едва уловимого запаха тонких дамских сигарет к горлу вновь подступил тошнотворный комок.
– Веселая у вас семейка, – не разжимая зубов, простонал он. – Прямо Аддамсы.
– Какая есть, – она выпустила тонкую струйку дыма. – Что у тебя за шприцы в коробке?
– Где? – не сразу поняв, о чем речь, переспросил он и тут же догадался. По спине пробежали мурашки.
– Там четыре маленьких шприц-тюбика, – между тем пояснила она.
Однако Олег уже понял, что в руки бандитам, кроме оружия и телефона, попал весь запас скополомина и сомнибалзола группы, который он побоялся оставлять в номере. Первый препарат предназначался для ускорения процесса получения нужной информации. Он парализовал волю человека, вводил его в состояние полной прострации. Результатами его действия нужно было уметь пользоваться. Причем не все спецназовцы достаточно хорошо могли вести допрос с помощью такого препарата. В руках этих людей он – не более чем обыкновенный транквилизатор, вызывающий бред. Второй применялся в случаях, когда необходимо было избавить человека от воспоминаний за последние сутки. Память в буквальном смысле стиралась за период непродолжительного сна, длившегося от тридцати минут до нескольких часов. Были у этого вещества свои минусы. Он не был достаточно изучен и при одних и тех же дозах оказывал на людей разное воздействие. Филиппов рассказывал, что в его практике был случай, когда после инъекции человек остался попросту идиотом, напрочь забыв не только процесс своего пленения и разговора с диверсантами, но и имя, дату своего рождения, национальную принадлежность. В общем, заново родился.
– Это противошоковый препарат, – соврал Олег. – Прамедол.
– Почему два с зелеными полосками, а два с красными? – не унималась она.
– Зачем тебе? – вскипел он. – Я откуда знаю?
– Ты врешь, – она бросила сигарету на землю. – У меня медицинское образование.
– Я это понял, – вспомнив, как она обработала раны, кивнул Олег. – Однако придется тебя разочаровать, это не наркотик.
– Я в этом и не сомневалась, – она хмыкнула. – Вы привезли с собой гадость в надежде при помощи ее разговорить моего мужа.
– На кой черт мне сдался твой урод?
– Вот, уже и оскорбляешь, – она вздохнула. – Нехорошо получается, в гостях как-никак. А по поводу этих укольчиков, не волнуйся, проверим. Прямо на тебе и произведем эксперимент.
Болт заглушил двигатель и внимательно посмотрел на сидевшего рядом Матроса. В предрассветных сумерках дружок походил на чудовище. Из-за переломанного носа от бровей и почти до верхней губы лицо было лиловым. На этом фоне белки заплывших глаз светились, делая его похожим на чучело из тыквы, внутрь которого поставили свечку.
– Ты Ветра одним видом до инфаркта доведешь, – усмехнулся он и вытащил из кармана дверцы свернутую вчетверо панаму с длинными, как у шляпы, полями. – Возьми. Бинт под ней видно не будет. А то слишком в глаза бросается.
– Твоя? – зачем-то спросил Матрос. – Такая большая!
Повертев в руках, он напялил ее на голову, нагнулся к Болту и глянул на себя в зеркало заднего вида, установленное в салоне.
– Ты что, на свидание идешь? – разозлился тот.