Либо она окончательно сошла с ума, либо перед ней законченный псих. Он говорил так искренне, так легко и честно. Никаких сомнений, он свято верит во все, что сказал.

— Пожалуйста, давай поговорим, — попросил он, завораживая неотразимым блеском в глазах, различимым даже ночью. Саша пару секунд колебалась, но потом отрицательно качнула головой и направилась к отелю. Наверное, Светка все-таки успела на прошлый Сашкин день рождения рассказать все Мику, и сейчас мужчина просто смеется над ней.

— «Дорогой, любименький, самый лучший дедушка Мороз, мне ничего не нужно на Новый год, но я очень хочу, чтобы в мой день рождения пошел дождик. Я верю, что ты можешь все. Очень буду ждать».

«Здравствуй, дедушка Мороз, те куклы, которые ты подарил в прошлом году, были очень красивыми. Я назвала светловолосую Карина, а рыженькую Наташа. Но в этом году, пожалуйста, сделай чудо, о котором я мечтаю. Это не очень срочно, и если у тебя будут другие дела, я пойму. Но если ты сможешь — я буду самой счастливой девочкой на свете».

Он говорил и говорил, дословно воспроизводя каждое ее письмо, в строгом порядке, от года, когда ей было пять, до недавнего времени. Микаэль смотрел перед собой, произнося важные для их обоих слова, машинально пересыпая песок из одной руки в другую. Он смотрел перед собой, словно читал с невидимой книги.

Саша осторожно подошла и села рядом, слушая. Боясь дышать, судорожно соображая как такое возможно. Ему самому не более тридцати, он не мог следить за ней, с ее детства. Вряд ли эти письма где-то хранятся. Боже, но должно же этому быть логическое объяснение?

«Милый дедушка Мороз, — цитировал Мик ее предпоследнее письмо, — в прошлом году весь январь было пасмурно, но дождя так и не случилось. Все мои друзья считают меня дурой, да и мне иногда хочется спрыгнуть с высотки и прекратить все это, но маленькая пятилетняя девочка все еще живет внутри меня, уверяя, что эти письма не сжигаются в мусорных баках еще до прочтения. Пожалуйста, если ты все еще читаешь мои послания, сделай так, чтобы небо заплакало в день моего рождения, иначе, я умру».

«И сил моих больше не осталось…», — закончил он, поднимая глаза на девушку, в ожидании ее реакции. — Как? — спросила она, разводя руками. — Как это возможно? Если только…

— Если только что?

— Если только ты действительно не…

Он пожал плечами.

— Каждое твое письмо было особенным, я поражался, как одну и ту же просьбу можно высказывать по-разному. У тебя безграничная фантазия. Ты не представляешь, как я ждал твоих посланий каждый декабрь. Я с ума сходил, разворачивая треугольник, пытаясь предугадать, что ты придумала на этот раз. Каждый раз ликуя от того, что ты все еще нуждаешься во мне, и тоскуя, что я опять бессилен! Я ни над одним желанием столько не думал, сколько над твоим. Саша, ты покорила меня своими просьбами, — шепотом добавил он, устремляя взгляд на океан.

— Ты дед Мороз? — проговорила девушка, испуганно таращась на парня.

— Лучше Микаэль, — поправил он.

— Боже…

— Расскажи, пожалуйста, почему дождь. Для меня это очень важно.

— Нет, — быстро ответила Саша, отворачиваясь.

— Умоляю, — прошептал он.

— Мик, это…так странно… — Саша рассматривала парня, его спортивную, но не особо примечательную фигуру, облаченную в простые хлопковые штаны и футболку, ссутулившиеся плечи, зарытые в песок пальцы. Обычный человек. Перед ней совершенно обычный человек, каких тысячи, сотни тысяч.

— У тебя есть упряжка с оленями? И Снегурочка? — спросила она, недоверчиво прищуриваясь.