Нога, когда садился и пристраивал, ударила уже по-настоящему сильным импульсом боли. Хоть бы до базы машину довести!

А дальше стало происходить что-то невероятное. Едва мы стронулись с места, как часть дороги с нашей машиной почему-то стала проваливаться. Длинная такая полоса асфальта, метров сорок. И я как в страшном сне смотрел, как мы вместе с этим асфальтом уходим под землю. Нажал на газ, но это бы помогло, будь моя тачка вертолетом. А так – только прокатился подальше по уходящей под землю полосе дороги. Шум, визг Наташки, толчок, сильный удар! Сработала сигнализация и у нашей тачки, и у Захаровской. Испуганные женские крики и много мужского мата. Оборачиваюсь и вижу, что вторая машина провалилась вместе с нами. И глубоко так, метров на пять. Видно все хорошо, света снаружи достаточно. Впереди нас туннель, позади наших машин туннель, но насколько далеко он уходит в обе стороны, непонятно.

– Что за хрень! – кричит Петька, – какого черта?

– Охренительная хрень! – отвечаю я, и, как ни странно, успокаиваюсь. То ли лекарство от медкомплекса все еще действует, то ли просто радуюсь, что мы все были в машинах, и падение было смягчено колесами и рессорами. Вряд ли у кого-то будут травмы. На всякий случай кричу, перекрикивая противно воющую сигнализацию:

– Все живы? Все в порядке?

Несколько секунд пауза. Затем нестройный хор голосов, подтверждающих, что все целы.

– А Дмитрий где? – вспомнил я.

И тут как раз сверху раздается вопрос:

– Вы там в порядке?

– Ну хоть ты сюда не провалился! – обрадовался я, – у тебя верёвки нет под рукой?

Дмитрию повезло, что он не успел поехать за нами. Я вспомнил, что когда мы тронулись, он как раз садился на мотоцикл, стоявший у обочины. Та часть дороги осталась в неприкосновенности.

– Я поищу! – крикнул он, и тут же – мать его! Гориллоиды вышли из подъезда! Прости, я сматываюсь!

Вот же сволочные монстры! Все это время наблюдали за нами, и тут же выскочили, когда расстановка сил поменялась, и Дмитрий остался наверху один. Я нисколько не винил его, что он уезжает, хотя взревевший мотоцикл и заставил меня почувствовать себя брошенным родителями ребенком. Это все психология, а факты просты – Дмитрию против двух гориллоидов не устоять. Пока будет палить в одного, другой его задерет. Можно, конечно, попытаться подъезжать, стрелять и отъезжать на мотоцикле, но это опасная игра для одиночки. Малейшая ошибка – и ты труп, поскольку нет напарника, чтобы тебя прикрыть.

– Мля, мы в заднице! – сказал Сашка, – что это за дыра?

– Серега, вруби фары! – попросил Петька.

Дельная мысль! Помощь сверху нам больше не светит, надо разбираться, куда попали и как выбраться самостоятельно.

Свет фар осветил длинный туннель на полторы сотни метров вперёд. Первое, что стало очевидно, это не какой-нибудь сделанный людьми технический туннель, в который мы случайно провалились. Туннель был округлый, почти правильной формы, и стены его были покрыты какой-то слизью, под которой было видно, что они земляные. Никакого бетона или кирпича, без которых сделанные людьми туннели никогда не обходятся. Прямо на моих глазах с боковой части свода туннеля стекла неприятно выглядящая сопля размером с кулак, и шмякнулась рядом с нашей машиной. Видно было в свете фар, и что на машинах по нему передвигаться не получится – рухнувший вместе с нами участок асфальта разломался на крупные куски, торчавшие подобно торосам на заливе после ледокола. Однозначно – наши тачки проехали в своей жизни последние метры.

Я вылез из машины, чтобы получше оглядеться. Мне не понравилось, что свод туннеля выглядит очень нестабильно. В некоторых местах, уже за пределами того отрезка, где он обвалился под тяжестью наших машин, часть свода тоже обрушилась – видны были голые от слизи выбоины, под которыми лежали крупные куски глинистой почвы.

Хлопнула дверца. Петька решил тоже вылезти.

– Выглядит, как в фильме ужасов! – сказал Петька, нервно оглядываясь, – точно, как в фильмах про чужих!