— Хорошо. Я недавно получил открытку из Мадрида. А ты не получала?

— Да, — Клер принялась за сэндвич. — Кажется, они с Джерри проводят лучшее время в их жизни.

— Медовый месяц, это всегда приятно. — Он подался вперед и коснулся ее руки. — Джерри ей нужен, Клер. Она любит его и заслуживает немного счастья.

— Я знаю. Знаю. — Чувствуя нетерпение, она отодвинула тарелку и достала сигарету. Последнее время ее аппетит менялся также быстро, как и настроение. — Умом я это понимаю. Она много работала после папы — после его смерти, чтобы сохранить семью, чтобы дело не пропало. И чтобы не лишиться рассудка, наверное. Я все г» то знаю, — повторяла она, потирая лоб. — Я знаю.

— Но?

Она покачала головой. — Джерри хороший парень. Он мне нравится, правда. Он веселый, умный и, очевидно, безумно любит маму. И мы не дети, которым кажется, что он пытается занять папино место.

— Но?

— Меня не покидает чувство, что он занимает папино место. — Она рассмеялась и глубоко затянулась сигаретой. — Это не то, или не совсем то. Боже, Блэйр, кажется мы идем в разные стороны, так мы далеки друг от друга. Мама на несколько недель уехала в Европу на медовый месяц, ты в Вашинтоне, я здесь. Я все думаю о том, как было до того, как мы потеряли папу..

— Это было давно.

— Я знаю, Боже, я знаю. — Свободной рукой она начала комкать салфетку. Она не была уверена, что сможет подобрать слова. Зачастую было легче выражать эмоции при помощи стали и сплавов. — Дело в том, что… ну, даже после… когда нас осталось только трое… — Она на мгновение закрыла глаза. — Было трудно — потрясение от случившегося, потом все эти взятки и тайные договоренности, и нелегальные сделки для торгового центра. Мы были прекрасной веселой семьей, и в следующее мгновение папа умер и мы оказались на грани скандала. Но мы так крепко держались, может быть слишком крепко, затем раз — и мы все порознь.

— Достаточно набрать номер, Клер. Час на самолете.

— Да. Не знаю в чем дело, Блэйр. Все шло отлично. У меня отличная работа. Мне нравится, что я делаю, мне нравится моя жизнь. И вдруг… снова этот сон.

— Ой. — Он опять взял ее руку, на этот раз не отпуская. — Прости. Хочешь поговорить об этом?

— О сне? — Дерганным движением она воткнула сигарету в безвкусную железную пепельницу. Детали она не обсуждала никогда, даже с ним. — Да, все то же самое. Ужасно, когда это случается, но затем он исчезает. Только в этот раз я— не смогла выйти из этого состояния. Я работала, но сердце у меня к работе не лежит, и это заметно. Я все думаю о папе, и о доме, и, Боже, о маленьком черном пуделе миссис Нигли. Французская булка и обед «У Марты» после воскресной службы. — Она сделала глубокий вдох. — Блэйр, мне кажется, я хочу домой.

— Домой? В Эммитсборо?

— Да. Слушай, я знаю, ты говорил, что в самом разгаре переговоры с новыми владельцами дома, но ты можешь подождать. Мама не будет волноваться.

— Да, конечно не будет. — Он видел ее напряжение, чувствовал его в бесконечных движениях ее руки. — Клер, Эммитсборо далеко от Нью-Йорка. Я не имею в виду расстояние в милях.

— Один раз я уже проделала это путь.

— Оттуда сюда. Путешествие обратно выглядит совершенно иначе. Ты там не была уже…

— Девять лет, — сказала она ему. — Почти десять. Наверное тогда было легче, просто уехать, после того, как мы поступили в колледж. Потом, когда мама решила переехать в Вирджинию, не было особых причин возвращаться. — Она отломила край сэндвича, который ела в большей степени, чтобы успокоить нервы, чем от голода. — Но, по крайней мере, она пеклась о доме. Это хорошее вложение. Без закладных, небольшие налоги. Арендная плата…