– Потому что на часах час, если ты не заметил.
– А Мэдди?
– А что бы это изменило? Я не собираюсь будить ночью людей, чтобы они заботились о моем сыне, – потому что и сама способна побыть с ним. Да, мне не нравятся эти ночные разъезды, но такое происходит не каждый день. Будучи одинокой матерью, я очень хорошо знаю: случается всякое, и прикладываю максимум усилий, чтобы преодолеть препятствия. – Женевьева уже кричала от негодования: – Я, черт побери, хорошо забочусь о ребенке, потому что делала это долгое время! Мы с Ноа не нуждаемся в тебе, сами справимся.
Черты лица Финна стали четче и суровей, в темных глазах вспыхнул огонь.
– Жестко. И все равно я не уйду. Я не осуждаю тебя как родителя, Женевьева. Я знаю, что ты хорошая мать, и мне не нужен отчет, чтобы в этом убедиться. У тебя удивительная способность ставить нужды других выше собственных, а материнство лишь усилило ее. Зайди в студию, поговори с полицейскими и скажи им, что пропало. Здесь я тебе не помогу. Но я могу забрать нашего сына домой и уложить спать – ему здесь вовсе незачем находиться.
Женевьева пристально посмотрела на Финна, чувствуя, как в горле нарастает ком, но не позволила себе дать волю эмоциям. Есть ли у нее причины не доверять ему сына? Пожалуй, нет: Финн де Люка эгоист, привыкший, что все вокруг падают жертвами его чар, но у нее нет ни малейшей причины полагать, что он не позаботится о мальчике. Слишком долго он добивался встречи с ним, чтобы одним глупым поступком лишиться доверия.
– Ты не знаешь, как обращаться с маленьким ребенком.
– Да, но уж вынуть его из кресла и уложить спать смогу.
Женевьева посмотрела на сына – его головка покоилась на спинке автокресла, и он безмятежно спал, не обращая внимания на сине‑красные отблески, отбрасываемые мигалками машин.
– Хорошо, – бросила она прежде, чем у нее сформировалось решение. – Ключ от гаража тот, что желтый.
Она сунула ключи Финну – он перехватил ее руку и, вытащив что‑то из кармана, вложил ей в ладонь. Это оказался ключ от машины с пластиковым брелоком.
– Я припарковался у задней двери. Напишу тебе, когда мы приедем домой и я уложу Ноа.
Кивнув, Женевьева отошла.
– Спасибо.
В растерянных чувствах она наблюдала, как Финн усаживается в ее маленький автомобиль и отъезжает. Вот за поворотом мелькнули красные огни задних фар. Тут подошел офицер.
– Мисс Райли? Мне нужно задать вам несколько вопросов.
Достаточно быстро Женевьева убедилась в том, что ничего не было украдено. Незадачливый взломщик не добрался до сейфа – возможно, причиной тому стала быстрая реакция Финна. Ограничились лишь тем, что разбили заднее окно – и крохотные кусочки стекла искрились в свете ламп, напоминая драгоценные камни, до которых, несомненно, желал добраться потенциальный вор. Стол был перевернут, на полу валялись катушка тонкой медной проволоки и рассыпанные документы – казалось, кто‑то просто подбросил бумаги в воздух, и они белым вихрем устлали всю комнату. Там были и накладные, и наброски украшений, и контракты… Но сейф был нетронут.
– Мне жаль, что так вышло, – раздался голос Ника, ее единственного охранника. Войдя в комнату вместе с Женевьевой, он качал головой, оглядывая беспорядок.
– Отчего? Не ты все это устроил.