Игуменья, по своей природе будучи общительным человеком, находила общий язык со всеми. Крёстную уважали в обществе, многие симпатизировали ей. К ней приезжали за советом в неординарных ситуациях. Никогда никому Наталья Серафимовна не отказывала в помощи. Так она сумела привлечь к монастырю внимание довольно многих состоятельных жертвователей. Недостающая провизия закупалась сугубо на пожертвования. И несмотря на это, работы не убавлялось, с утра до позднего вечера люди занимались богоугодным делом. Я обратила внимание, что послушницы в процессе пребывания в монастыре приобретали сноровку, опыт, поэтому всё выполнялось размеренно, без спешки и поэтапно, иной раз автоматически. Помимо обычной занятости, у женщин были другие обязанности: некоторые послушницы плели коклюшками кружева, вязали крючком салфетки. Другие вышивали на пяльцах иконы, украшая бисером, третьи владели гончарным ремеслом. Готовую посуду красочно расписывали – всё это раскупалось на благотворительных ярмарках и приносило прибыль монастырю на его нужды.

Горькая правда

В один из апрельских дней перед Пасхой я чистила картофель на кухне, осталось совсем немного, чтобы поставить чан на печь. К обеду попросили приготовить картофельное пюре. Меня очень удивило поведение одной из послушниц. Девушка металась из одного конца кухни в другой. Хваталась за любую работу, но всё валилось у неё из рук, ничего не получалось, она, издёрганная и раздражённая, в сердцах закричала, да так громко, что зазвенело в ушах:

– Всё из-за тебя, паршивка. Сатана тебя привёл к нам.

Я опешила.

– Разве чем-то обидела тебя? - спросила я у послушницы.

– Убирайся вон отсюда, нечего тебе здесь делать. За тобой смерть ходит по пятам. По твоей милости и нас приберёт к своим рукам. А я не хочу, – залилась она слезами.

В обезумевшем состоянии монахиня, чуть ли не рыча, бросила мне в лицо:

– Сгинешь, как твои предки, и никто правды не узнает! –

Я оторопела. Дрожь мурашками побежала по телу, ноги стали ватными. Боль, обида обвили и скрутили толстым жгутом, тут же вспомнила всё пережитое. Сдерживая слёзы, бросила работу и из последних сил побежала к крёстной. Мне хотелось услышать от неё, как посторонний, чужой человек узнал о моём горе.

Наталья Серафимовна на счётах подбивала месячные расходы. Войдя в комнату, я забилась в угол и не смогла слова вымолвить.

– Неужто обед поспел? Ты сегодня так рано освободилась. –Ком стоял в горле, сидела молча. Крёстная подняла на меня глаза.

По моему состоянию игуменья определила: случилось нечто из ряда недопустимого. Она сняла пенсне, вышла из-за стола и направилась ко мне.

– Тебе нездоровится, моя девочка. Ты вся дрожишь. Не захворала, часом? – Похоже, я впала ступор и не в силах была произнести ни единого слова. – Да что случилось, Ниночка? На тебе лица нет.

Игуменья принесла мне стакан воды.

– Попей. И давай успокоимся. Сейчас дам тебе успокоительные капельки, так дело не пойдёт. - Она достала из аптечки пузырёк и накапала в воду лекарство из трав. Мятный запах защекотал в носу.

– Выпей, пожалуйста.

Я немного отпила. Наталья Серафимовна присела рядом со мной. Обняла и тихо сказала:

– Что бы ни случилось, знай, на всё воля божья. Стало быть, пришло время…

– Как, вы знаете? Вы там были, вы слышали? - Рыдания прорвались наружу.