Вой сирен и гул моторов раздался во всех частях огромного лётного поля, в небо тут же поднялся вертолёт службы охраны и начал барражировать над VIP-терминалом, пытаясь осветить ярким прожектором участки лётного поля и атриум здания через простреленную некогда стеклянную крышу.

Бывшего главу «Агентства» вели по коридору, идущему к трапу самолёта, стоящего на перроне терминала. Разумеется, несколько человек уже заняли оборону по периметру воздушного судна, не позволяя никому приблизиться.

Быстро преодолев расстояние до трапа, Глава, с облегчением вздохнув, прошёл в салон частного Airbus A320. Дойдя до кабины, он скомандовал пилотам, что бы те как можно быстрее подняли его воздух, пригрозив увольнением в случае задержки.

Всхлипы тонкого голосочка донеслись из противоположного конца салона авиалайнера.

– Заткнись! – прозвучал грубый мужской голос, сопровождаемый звонким шлепком по щеке.

Проследив за тем, как пилоты торопливо дёргали сотни различных ручек и тумблеров, готовя воздушное судно к экстренному взлёту и убедившись, что оно начало движение по рулёжной дорожке в сторону взлётно-посадочной полосы, Глава прошёл вглубь салона.

Маленькая девочка с ссадинами на лице сидела в самом хвосте лайнера прикованная наручниками к одному из поручней салона, рядом с ней стоял огромный бугай с блестящим револьвером, хищно поблёскивающим у него на поясе.

– Для тебя скоро всё закончится, девочка, – мягким, нарочито спокойным голосом, проговорил Глава, но в его тоне угадывалось внутреннее беспокойство, граничащее с лёгкой паникой.

– Отпустите меня, – жалобно сказала девочка.

По её щекам текли тонкие ручейки слезинок, скатываясь по маленькому остренькому подбородку на её заляпанное грязью платьице.

– Когда он придёт за тобой, ты будешь моим единственным шансом и равноценным обменом в сделке, ценой которой будет человеческая жизнь, – сказал Глава, подняв ладонью лицо и заглянув в отчаявшиеся, тусклые голубые глаза девочки.

Самолёт уверенно катился по рулёжной дорожке выходящей к месту предварительного старта, расположенного непосредственно перед выездом на взлётно-посадочную полосу.

– Шереметьево-вышка, это борт RA-00748, занял предварительный, прошу разрешения на занятие исполнительного.

В наушниках раздался нервный голос диспетчера: – Борт RA-00748, вышка, ожидайте, пока аэропорт закрыт для всех!

– Чёрт! – прикрыв рукой микрофон, выругался командир воздушного судна, и убрав руку добавил: – вышка, срочно требую разрешение на взлёт у нас экстренная ситуация!

– Что это? – спросил второй пилот, указывая пальцем в черноту ночи, и освещаемую только огнями, расположенными по краям рулёжных дорожек.

– Этого не может быть! – сказал капитан, не веря своим глазам и тут же переключил тумблер внутренней связи экипажа с салоном.

– Дмитрий Владимирович, пожалуйста, срочно подойдите в кабину! – испуганным голосом сказал капитан.

Когда Глава зашёл в кабину тут же понял причину неожиданной паники в экипаже его самолёта.

Прямо перед, святящемся навигационными огнями, белоснежным лайнером, стоял Алекс. На нем, буквально клочьями, висел грязный, мокрый разгрузочный жилет, а его руки сжимали автоматическую винтовку иностранного производства, снятую, скорее всего, с трупа одного из телохранителей или охранников аэропорта. Даже с расстояния нескольких метров разделяющих самолёт и тёмную фигуру, было видно, как на его перепачканном грязью и кровью лице горят адским пламенем рубины глаз, в которых не осталось ничего кроме смерти.