Позади послышался, наверное, уже сотый тяжелый вздох, затем, мужчина встал и направился в мою сторону.

Я резко обернулась, пятясь от него. Он, увидев мою реакцию, замер на мгновение, но затем продолжил движение. Моя спина уперлась в окно, которое стало холодной преградой на пути к отступлению.

Янтарный подошел вплотную ко мне, не оставляя между нами пространства. Я чувствовала его дыхание в области виска.

– Мел…, девочка моя, я так скучал по тебе, – хрипло и очень тихо произнес он. – Тебя так долго не было со мной, мы знали, что ты не будешь ничего помнить, но память вернется к тебе, обещаю.

Я уперлась руками в его грудь, от его близости по моему затылку шли мурашки, не могла сказать, что это было неприятно, наоборот…, мое тело податливо отзывалось на вторжение этого мужчины в мое личное пространство.

Его рука взметнулась к моему лицу, он провел большим пальцем по щеке, затем по скуле, губе..., прикосновения его были невероятно бережливыми, аккуратными, такими, будто он боялся спугнуть. Я посмотрела в его глаза, переполненные нежности, в них было столько тепла и…, он смотрел с любовью.

– Папа! Фу, можно не при мне? Все эти телячьи нежности... просто бее, – раздался голос позади мужчины, полностью выводя меня из ступора.

Янтарный издал смешок, и задрал мое лицо, заставляя смотреть прямо в глаза.

– Я ждал тебя семь лет, Мел. Ты спала семь долгих лет… с того самого дня, – голос его оборвался на этих словах, а взгляд стал жестким.

– Что ты имеешь ввиду? – все складывалось в моей голове в единую картину. Я прикоснулась рукой к лицу, вспоминая свое отражение. Думала, что это наваждение после сна, что мне показалось…. Семь лет.… Я спала семь… лет? Судорожно забегав глазами по нему, ожидая от него ответа. – Говори же!

Он отступил на шаг от меня, я видела, что он сомневался, но вновь подошел, и, взяв за руку, подперев меня и помогая идти, провел к кровати, затем усадил на нее, и так же сел рядом.

– То, что произошло тогда… ты вспомнишь сама, со временем. Эта программа, заложенная в тебя…, Ренессанс, больше никогда не давала о себе знать, разве что…, – янтарный посмотрел на девочку. – Разве что, ее присутствие в твоем организме, да и все произошедшее повлияло на твою… беременность.

– Бе…беременность? – моя рука метнулась к плоскому животу. В голове резко начали восстанавливаться обрывки воспоминаний, которые казались чужими и инородными. Лица, множество лиц, среди которых чаще всего мелькало – его, лицо мужчины сидящего напротив меня. Дюбон… имя, его имя... вертелось на языке…

Он крепко прижал меня к себе.

– Ты все вспомнишь, милая моя. Все будет хорошо, – его губы коснулись моей макушки.

– Мы с тобой… были… близки? – робко спросила я, хотя подсознание уже дало мне ответ.

– Да, были – вклинилась в разговор девочка, втискиваясь между мной и … мужчиной. – И я, Анастасия Дюбон, твоя дочь! Приятно познакомиться, мама, – девочка широко улыбнулась, показывая улыбку из молочных зубов, при этом передняя пара резцов отсутствовала. – Папа назвал меня в честь бабушки.

– Стейси! – мужчина сурово посмотрел на девочку. Я же смотрела на нее, раскрыв от изумления рот. У меня есть дочь?! И я ничего из этого не помню?! Когда? Как? Ну «как», я уже догадалась, искоса посмотрев на мужчину. – Я планировал преподнести тебе это позже, когда ты хоть что-нибудь вспомнишь…, но терпением наша девочка не отличается, – он взял меня за руки и крепко сжал. – После того как Ренессанс «ушла», ты так и не пришла в себя. До сих пор. Я сразу отвез тебя в Гипфель, тобой занималась Асдис все это время, как и курировала твою беременность. Хвала ее золотым рукам и оборудованию, ты смогла успешно выносить нашего ребенка. Когда срок подошел, тебя благополучно прооперировали. У нас замечательная девочка, первая непрокованная искра к слову, – на этих словах он широко улыбнулся, но потом помрачнел. – Только вот Ренессанс… кое как повлияла на нее… на вас…, пока была в тебе. В общем, она…, мягко говоря, развита не по годам, Ренессанс …

– Ренессанс пропускала через твое тело, мамочка, огромные потоки информации, которые оседали в твоих клетках памяти, скоро ты тоже начнешь все это вспоминать, – перебила отца девочка. – Ну а мне, как говорит папа «не повезло», хотя я, напротив считаю, что «посчастливилось», быть на том этапе развития, когда уже формируются гены, отвечающие в дальнейшем за память, так что львиную долю потоковой информации получила и я.

– Да…, видела бы ты лицо Асдис, когда Стейси спорила с ней по поводу режимов распада Бозона Хиггса, в возрасте трех лет. И она так же утверждает, что ты тоже получила частично эту информацию, и именно по тому, тебе нужно время на восстановление памяти.