— Пойми ты! Мы остановим металл! Он не будет летать над степью!

Чага вздохнула.

— Если бы он не летал над степью, — сообщила она, — людей бы уже не было.

— Не понимаю! — сердито сказал Влад. — Объясни.

Чага молча смотрела в небо. Потом губы ее шевельнулись, и она заговорила нараспев:

— Мужчины шли по степи, и в руках у них было оружие. Они убивали друг друга, они убивали детей и женщин, они убивали зверей. А металл смотрел, как они убивают, и видел, что скоро людей не останется вовсе. Он исполнился жалости к людям и восстал на мужчин — быстрый, светлый, разящий без промаха. И мужчины сказали: «Выроем прямые ямы и скроемся в них от металла». И они вырыли прямые ямы, но металл поражал их и в ямах, падая сверху. Тогда мужчины исполнились страха и спросили металл: «Что нам делать?» Он ответил: «Бросьте оружие — и тогда я не стану поражать вас в укрытиях. Буду лишь поражать, пролетая над степью, чтобы люди боялись и помнили…» И мужчины бросили оружие…

Влад был ошеломлен. Фольклор! Фольклор, посвященный металлу! Конечно, сказание на добрую треть состояло из слов совершенно незнакомых, но в целом смысл был ясен. Война, в процессе которой и вышли из-под контроля противопехотные комплексы… Завтра надо будет попросить Чагу, чтобы повторила, а он — запишет…

Ах, блокнотик, блокнотик, на сколько же тебя хватит!..

По правде говоря, Влад надеялся, что после этой ночи характер Чаги хоть немножко смягчится. Ничуть не бывало! Вид праздношатающегося Влада приводил Чагу в неистовство, и на бывшего пилота первого класса начинали обильно сыпаться распоряжения, указания и наряды на работу. Однажды она даже попыталась усадить его за веретено и отказалась от своего намерения, лишь убедившись в полной бездарности Влада. Блокнота при ней лучше было и не доставать…

А Влад ничего не понимал, да и не понял бы, наверное, попытайся она ему все растолковать…

Встреча с людьми застала Чагу врасплох — лишь тогда она осознала, что все долги семейства лежат теперь на них двоих. Конечно, с таким зверем, как Седой, их примет любой сородич… Но если уцелело достаточно много родственников Калбы по мужской линии, их с Владом просто не осмелятся принять. И где уверенность, что никто не попытается поступить с ними, как Стрый поступил с семейством Калбы?..

А Влад только поглядывал удивленно, когда она внезапно меняла маршрут или, скомандовав остановиться, выходила на вершину холма, пристально оглядывая окрестности.

Однажды, завидев в небе тяжелый черный дым, он поднялся за пей на пригорок. Горела роща. Причем как-то странно горела — сразу с трех сторон.

— Металл поджег? — с пониманием спросил Влад.

— Нет, — сказала Чага. — Люди.

— Подожгли рощу?

Чага с досадой тряхнула выгоревшей, неровно подрезанной гривкой.

— Кто-то прячется, — хмуро пояснила она. — Выжигают огнем…

— Изгнанника? — спросил Влад, чувствуя, как омерзительная слабость раскатывается от живота к коленкам.

— Не знаю, — сказала Чага. — Может быть, и хищника…