Ему никто не ответил. Он качнулся и опрокинул содержимое стакана на китель.
— А вы, общительный негодяй, а? — Беннет воинственно посмотрел на Локкарта. — Что здесь было, пока я отсутствовал?
— Ничего.
— Вы небось только и делали, что бегали не берег. — Он отхлебнул огромный глоток виски и закашлялся. Взгляд его остановился на Ферраби и Мореле. — А вы, женатые женатики… — он потерял нить мысли, умолк, но затем продолжал:
— Вы, конечно, прекрасно провели время. — Беннет вдруг позеленел и опрометью бросился из кают-компании. Офицеры услышали, как старпом спотыкался по трапу и захлопнул за собой дверь гальюна.
— Каков мерзавец! — нарушил неловкую паузу Морель. — Неужели мы не избавимся от него?
— Мне кажется, что и он хочет избавить нас от себя, — ответил Локкарт. — Ему очень не понравился последний конвой. Я не удивлюсь, если он вдруг попытается увильнуть от такой службы.
— А как это ему удастся? — спросил Ферраби. Локкарт сделал неопределенный жест.
— Ну, способы-то найдутся… На его месте у меня срочно открылась бы язва двенадцатиперстной кишки. По неведомой причине на флоте к этой болезни относятся чрезвычайно серьезно. Если у него заподозрят нечто подобное, то сразу спишут на берег.
Все произошло согласно прогнозу Локкарта. На следующий же день за ленчем Беннет с обычным жаром набросился на еду, но вдруг схватился за живот и издал весьма похожий на естественный стон.
— Что с вами? — спросил Эриксон, глядя с безучастным интересом.
— Дьявольская боль… — Беннет издал еще один душераздирающий стон и согнулся пополам. Он прижимал руки к животу и тяжело дышал сквозь сжатые зубы… Трудно было не расхохотаться, глядя на это.
— Прилягте, — посоветовал Эриксон.
— Боже мой, какая боль! — Беннет с трудом выпрямился и заковылял к двери. — Я, пожалуй, пойду прилягу, — пробормотал он. — Может, и пройдет.
— Не повезло, — заметил капитан.
— Очень печально, — сказал Морель. — Кажется, мы ничем не сможем ему помочь, — в самом тоне его слов прозвучало отсутствие всякого желания это осуществить. Локкарт расхохотался.
— Чему вы радуетесь? — спросил Эриксон, оглядев сидящих за столом.
— Извините, сэр, — ответил Локкарт. — Просто я кое о чем вспомнил.
Морель нахмурился, прекрасно изображая осуждение, и сухо сказал:
— Если старшему помощнику больно, разве можно смеяться?