- Мне нужно многому научиться, - я сказал. - Приоритеты.
- Ты не ответил на мой вопрос, - сказал он и улыбнулся своей ленивой улыбкой.
- Ладно. Да, я думаю, что он достаточно хорош для «Статуи», - в моем голосе появилась сила и уверенность. Но на самом ли деле все было так уж хорошо в моем рассказе?
Емерсон Винслоу пожал плечами, и это выглядело настолько изящно, прямо как в каком-нибудь фильме о британских военных летчиках на широком экране, когда после какого-нибудь смертельного задания кто-нибудь из них небрежно улыбался: «Ну и что здесь такого?», и затем его белый шелковый шарф развевался на ветру.
- И ты на это рассчитывал, - сказал он.
Когда я собрал все страницы, он вдруг небрежно спросил:
- Куда-нибудь спешишь? - будто ответ не имел значения.
- Нет, - ответил я. Серые улицы Френчтауна внезапно потеряли для меня свою привлекательность, со всеми своими несчастными трехэтажками, фабриками и магазинами.
- Пошли, - решительно сказал он, пройдя вперед и оглянувшись через плечо. Я последовал за ним. В конце концов, в его руках были три из моих книг.
Дом, в котором он жил возвышался над другими домами района «Норз-Сайд»[North Side - северная сторона (англ.)]. Белые башенки над его углами были подобны тем, что я видел лишь в кино. Птицы плавали в небольшом бассейне посреди лужайки. На дороге, человек в черной униформе с любовью полировал блестящий темно-бордовый спортивный автомобиль. Когда мы подошли ближе, он поднял глаза на Емерсона Винслоу и сказал: «Афтернун, Сэр». Никогда прежде я не слышал, чтобы к кому-нибудь из моих сверстников обращались так: «Афтернун, Сэр». Человек у машины был достаточно пожилым, чтобы Емерсону Винслоу сгодиться в дедушки, с сединой в волосах и мягкими синими глазами.
- Здравствуй, Райли, - сказал Емерсон. - Это - мой друг, Пол Морё…
- Очень признателен, - ответил Райли, и затем он все время вел себя даже слишком тактично, пока мы о чем-то болтали.
Внутри дома было множество книг на застеклённых полках, большие хрустальные люстры, камины и величественная мебель, отполированный до полного блеска кабинетный рояль. И еще нигде во Френчтауне не встречались такие высокие окна, поднимающиеся от подвала аж до самого потолка. Я был поражен собственным невежеством. Я не знал названий многих из вещей, увиденных в этом доме. Например, великолепный стол из темной блестящей древесины, который, наверное, был не просто стол. У него было, наверное, не только название, но еще и история. И диван, обитый роскошным желтым материалом… нет, совсем не желтым, а золотым. И ковер с экзотическим узором под моими ногами. Почти в панике, я подумал: «Я вообще не знаю ничего».
Мы поднялись по изогнутой лестнице на второй этаж. Перила вдоль его стен были отполированы и сияли настолько ярко, что я не осмелился прикоснуться к ним, чтобы не оставить отпечатков своих пальцев. В прихожей второго этажа, стены были цвета взбитых сливок. Одна из дверей открылась, и нам на встречу вышла девушка. Меня будто ослепило, и я отвел глаза, примерно так, как это делают актеры в кино, затем я посмотрел на нее, и мне показалось, что двоится в глазах.
Это была как бы зеркальная версия Эмерсона Винслоу, но женского рода, превосходящая оригинал всем свом великолепием: белокурые волосы были собраны, будто свитый из проволоки шлем, зеленые глаза плясали и заигрывали со мной, в поиске объекта для шутки.
- Моя сестра-близнец, - сказал Эмерсон. – Мое отражение под углом, Пол, к тому же идущее тебе навстречу. Только она - девочка.
Он слегка коснулся ее плеча, лишь с исключительной нежностью.
- Пейдж, - это – Пол Морё…
- Хай, Пол, - сказала она, протянув мое имя в воздухе, будто оно было ярким воздушным шаром.
Пейдж? Он назвал ее Пейдж [page – страница (англ.)]? У нее такое имя?