Тем летом фотография была не единственной тайной в моей жизни. Ходили слухи о странных сборищах на берегу Мокасинских Прудов в предместьях Монумента. Слухи о кострах, о языческих ритуалах и появлениях призраков. Как и любые другие слухи, их было трудно проверить. Находились храбрецы, побывавшие у этих прудов, но они ничего там не видели. Другие говорили, что видели огнедышащих фантомов, плюющихся огнем. «Да это был не огонь, а их собственный перегар от виски», - насмехался мой отец. Как только наступал жаркий июль, то Мокасинские Пруды стали частью летнего времяпрепровождения, чтобы остудить пыл нескончаемых горячих и влажных дней и вечеров. Пока не пришел Пит Лагниард с доказательством того, что эти слухи не были слухами вообще.
Пит рассказал мне о своих доказательствах по дороге в кино. Мы шли в Плимут на последнюю серию «Всадника-Призрака» с Чарли Чаном в главной роли.
О происходящем во Френчтауне Пит всегда узнавал первым. Он был самым младшим среди девяти его старших братьев и сестер, которые приносили домой все сплетни из магазинов и фабрик, где они работали. Пит все это старательно выслушивал и выкладывал мне - все, о чем слышал. Мы любили театр и кино, делились друг с другом личными, иногда самыми глубокими тайнами, и это крепко цементировало нашу дружбу. Он жил на первом этаже нашего трехэтажного дома на Шестой Стрит, а я - на втором. Между нашими окнами была протянута нить, оба конца которой были приклеены к донышкам картонных стаканов от съеденного супа «Кампбелл», и по этому телефону мы могли общаться друг с другом. Хотя намного легче было бы перекрикиваться из окна в окно, что, конечно, выглядело б не так драматично.
Остановившись около «Управления Мебельной Компании», Пит рассказал, что слышал от своих братьев - о странных собраниях, проводимых на Мокасинских Прудах.
- И что в этом такого странного?
- Множество людей в масках. Они несут факелы. Они собираются в пятницу вечером…
- И кто же они? - спросил я с сомнением. Замаскированные люди и горящие факелы были где-то далеко от Френчтауна, гораздо дальше, чем экран «Плимута».
- Никто не знает, но мои братья все же собираются это выяснять, - несколько напыщенно хвастал Пит. - Я слышал, как они говорили о группе людей, с которой вечером в следующую пятницу они придут на пруды. Мой брат Курли сказал, что глупо так искать неприятности, и что они их обязательно найдут.
Курли был гигантом, он работал в отделе отгрузки фабрики расчесок и мог сам поднять огромную корзину, на которую обычно требовалась сила двоих или троих.
- Ты уверен в этом, Пит? - спросил я, все-таки не очень веря ему. Его воображение как всегда работало безостановочно.
- Ладно, имеется лишь один способ это выяснить, - сказал он, и в его глазах заплясало волнение.
- Как? - спросил я, хотя знал - как.
- В пятницу вечером, - он сказал. - Мы будем там. Ты и я. На Мокасинских Прудах…
Дрожь чуть не разорвала мое тело - дрожь страха и предчувствия опасности. И я не мог скрыть волнение, которое тут же последовало за дрожью. Мне так часто хотелось приключений и так сильно. Мне казалось, что это может быть лишь за пределами Френчтауна, вдали от Монумента, где-нибудь на другом конце земного шара. Но окруженные тайной события созревали лишь в нескольких милях отсюда. Они были достижимы и ожидали нас.
Вечером в пятницу, когда темнота затопила собой улицы Френчтауна, мы с Питом отправились на Мокасинские Пруды, перед этим немного поспав дома. Мы срезали угол, проскочив через задний переулок между «Фабрикой Расчесок Монумента» и цехами бутылочного разлива «Будре», пробрались через двор мыльной фабрики и оказались в районе улиц, на которых стояли лишь лачуги-времянки, в которых ютилась самая беднота. Мы как можно быстрее проскочили по Вотер-Стрит, на которой было немного домов, и между редкими уличными фонарями простирался мрак небытия. Мы иногда поглядывали друг на друга, чувствуя себя ночными заговорщиками и волнуясь, находясь в таких местах в столь поздний час. Ночь была заполнена незнакомыми ароматами, будто бы день мог скрыть эти запахи, и будто их производила сама темнота, делая их острыми и сырыми. Когда мимо нас проезжала случайная машина, то мы уходили в тень, становясь частью ночи и наших тайн.
Задыхаясь, мы вскарабкались на холм Рансом-Хилл и достигли «Перцовой Точки», места, с которого вдали можно было видеть мерцающие огни центра города Монумент. Так как мы сделали передышку на минуту-другую, чтобы перевести дыхание, Пит спросил:
- Который час, как ты думаешь?
- Больше одиннадцати, - предположил я.
Звучало красиво: «Больше одиннадцати». И Френчтаун дремал где-то внизу, большинство людей уже были в постели.
- Пошли, - сказал Пит, и мы направились к лесу. Где-то лаяла собака. Эхо ее лая подчеркивало умиротворение ночи. Вокруг наших голов гудели ночные насекомые. Звезды усыпали небо, и полная луна появилась из расступившихся облаков. Мы прошли под высокими ветвями и пробрались через высокую траву и кустарник. Мы сталкивались друг с другом, натыкались на стволы деревьев и иногда падали, слушая свое шумное дыхание, отчаянное ворчание и ругательства. Наконец, порыв свежего ветра и извилистая дорожка вывели нас к свету и воде, такой спокойной и гладкой, как белое покрывало в спальне у моих родителей.