– Адрей передает тебе привет.

Она слегка улыбнулась и откинулась на подушки:

– Я не хочу с тобой ссориться, Темпе, – сказала она усталым голосом.

– Да, я тоже. – Для нее я по-прежнему была любящей пятнадцатилетней сестрой. Но за прошедшие с ее смерти два года столько всего произошло. Во мне начал закипать гнев.

Однако я не должна ее спугнуть. Я поторопилась, произнеся те грубые слова. Теперь нужно убедить ее, что на самом деле все в порядке.

Я должна справиться.

Я придвинулась к ней поближе:

– Как ты себя чувствуешь?

Сказав это, я вдруг поняла, что с этого надо было начать. Я повела себя не как любящая сестра, которой была раньше. Я успела забыть, какой была тогда. Ведь в таком виде я была не нужна Эквиноксу, да и самой себе. Но Элизия по-прежнему нуждалась во мне такой.

– Я совсем не чувствую боли, – улыбнулась она. – Видимо, это хороший знак. Никаких серьезных повреждений?

Я легонько сжала ее плечо:

– Совсем скоро будешь танцевать на Весеннем Приливе.

Произнеся эти слова, я почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Я пришла сюда, чтобы узнать ответы на вопросы, но оказалась не готова к такой реакции на оживление сестры. Откуда мне было знать?

В фильме сказали, что я могу впасть в состояние шока.

Сотрудники Палиндромены оказались правы. Я много раз представляла нашу встречу, но не могла прогнозировать поведение сестры, ее слова и мою реакцию на них.

Все-таки она моя сестра.

Впервые за сегодняшний день я позволила себе почувствовать, что это не какая-то незнакомка или ожившая кукла с лицом моей сестры, а самая настоящая Элизия. И, несмотря на то, что она виновна в смерти родителей, я люблю ее.

Но при этом я лгала ей.

Зачем люди приплывали на Палиндромену? Это же такая невыносимая боль! Как Рэйлан смотрел на это изо дня в день? Или мой отец?

– Темпе? – испуганно сказала она. – Ты что, плачешь?