— Я тоже, — явно вкрадываясь ему в доверие, сказал всадник. — И так же, как и ты, очень хочу ему отомстить.

— И что же мы можем сделать? — вопросительно посмотрел на него Грифон.

— Лично я не ищу от этого никакой выгоды! — с лукавой хитринкой во взгляде предупредил всадник. — А вот у тебя есть редкая возможность убить двух вепрей в одном лесу.[10

— Что ты имеешь в виду? Говори прямо! — потребовал раб, и всадник, глядя ему в глаза, твердо ответил:

— Ты можешь и отомстить, и получить свободу.

— А чем ты можешь поручиться, что все это будет действительно так? — засомневался раб. — Ведь я рискую жизнью, так как Клодий обещал убить меня, если я еще раз предам его. И больше чем жизнью — свободой! Поклянись!

— Да я бы хоть сейчас и кем угодно — Юпитером, Зевсом, Гермесом! — забывшись, воскликнул всадник и, переходя на шепот, развел руками. — Но я действительно, христианин, хотя, как ты верно заметил, во мне осталось еще немало языческого… И, как христианин, не имею право давать клятвы…

Грифон внимательно дослушал его до конца и вдруг удовлетворенно кивнул:

— А вот это меня как раз и убеждает! Я насмотрелся на христиан, и точно знаю: кто-кто, а они не обманут.

— Значит, договорились?

— Договорились!

— Тогда мы совсем скоро отомстим, и ты получишь свободу!

— И что я для этого должен сделать?

— Самую малость. Вызнать у Клодия с Альбином маршрут, по которому они собираются ехать в Аравии, сделать точный чертеж и передать его мне. Я буду стоять здесь. Незаметно. Всегда…

— И это все? — удивился Грифон.

— Да, — кивнул ему всадник. — А остальное я беру на себя!

Рано утром раздался громкий нетерпеливый стук. Так однажды стучала в дверь Александра табуреткой Вера.

— Вера, тебе чего? — крикнул спросонья он и вдруг, вспомнив все, потер ладонью лоб. — Ничего не понимаю…

Стук повторился.

Александр по давней армейской привычке мгновенно оделся и выскочил в коридор.