— Пан Новацек, — обратился я к своему новому начальнику, — у вас больше опыта в общении с лавочниками, нежели у меня. Могу ли я убедить вас договориться о более приемлемой цене?

— Конечно, пан Конрад.

Он улыбнулся и набросился на лавочника — тот явно был не в силах с ним тягаться. Я привык считать отца Игнация мастером заключения выгодных сделок, но теперь увидел настоящего специалиста высокого класса. Он использовал невероятную смесь вежливости, агрессии, мольбы и откровенной грубости. Он так раскритиковал выбранные мной доспехи, что я почувствовал неловкость из-за своего выбора. Первоначальная цена составляла 5500 гривен. Он заставил лавочника снизить ее до 1500 гривен, а затем вдруг отчаянно завопил и пулей вылетел из лавки. У меня хватило ума последовать за ним.

— Это, несомненно, самый замечательный образец коммерческого убеждения, которое мне только приходилось наблюдать. — Его красноречие утомило меня.

— Благодарю тебя, пан Конрад, и хвалю за твои добрые суждения по поводу негоциантов. Но мне что-то захотелось пить, и глоток пива будет очень кстати.

— Отличная идея, пан Новацек.

Выпивать в девять часов утра было в тринадцатом веке делом вполне обычным. Думаю, что если нет возможности попить кофе и как следует позавтракать, то сойдет и пиво. Некоторые из посетителей таверны уже как следует набрались.

Служанка не отличалась особой красотой, однако была молода, расторопна и всегда готова услужить.

— На это нет времени, пан Конрад. Хотя мы и выбрали для тебя доспехи, еще нужно подобрать лошадь с седлом и уздечкой, копье и щит. А также добротный теплый плащ.

— Но, пан Новацек, у нас ведь и доспехов нет. Ты, конечно же, помнишь, что с криком выбежал из лавки, поминая недобрым словом не только его отца и мать, но и всех предков по мужской линии.

— Я вижу, что тебе еще учиться и учиться искусству ведения коммерческих переговоров. Сегодня днем я еще дважды загляну в эту лавку, и окончательная цена будет 720 гривен.

Он немного ошибся. Я приобрел доспехи за 718 гривен.

— Просто поразительно, пан Конрад. У тебя будто чутье на хорошую сталь. Ты и впрямь выбрал самое лучшее, и я согласен с тобой относительно этих похожих на бочонки шлемов. Они хороши для поля брани, когда со всех сторон летят ошметки, и ничего с этим не поделаешь. Но в сражениях, которые нам предстоят, зрение и слух очень важны. Хотя, конечно же, вряд ли нам придется столкнуться с насилием.

За всю свою жизнь мне приходилось ездить верхом раз 20 — 30, на частных ипподромах, где лошади спокойные и дрессированные — здесь наверняка на таких ездят дамы. Я любил лошадей, но вряд ли мог назвать себя наездником. Однако мой хозяин настоял на том, чтобы поехать в единственную во всем Кракове конюшню, где продавались исключительно скакуны. Это очень большие, очень сильные и очень вредные животные. Всего их было восемь. Когда я проходил мимо них, один конь укусил меня, два попытались укусить, а еще один чуть было не лягнул. Меня не слишком радовала перспектива несколько лет ездить на таком дьяволе.

В задней части конюшни находился загон с лошадью — большой рыжей кобылой, размером ничуть не уступающей жеребцам. Я погладил ее по носу.

— Что ты скажешь вот об этой?

— Ты шутишь, пан Конрад? Чтобы мой рыцарь ездил на кобыле? Меня же все на смех поднимут!

— Меня тоже, пан Новацек. Я просто спросил.

— Отличная лошадь! — сказал владелец конюшни. — Ее специально натаскивали для битвы. Кроме того, она очень умна.

— Натаскивали для битвы? Разве кто-нибудь в здравом уме возьмет в битву кобылу? Ха-ха! А вдруг у нее в разгар битвы начнется течка! Ты хочешь, чтобы на нее вскарабкался настоящий скакун, когда у нее на спине сидит пан Конрад?