Спустившись по скрипучей лестнице на первый этаж, увидел сестру, которая уже сидела за прялкой, сплетая новый ковёр с очередным причудливым узором. Усевшись за стол и уплетая завтрак, который состоял из двух яиц, кусочка жаренного мяса и куска хлеба, слушал её пение.

— На ступеньках старинного храма,

— В лабиринте прошедших эпох,

— Мы стояли, нас было так мало,

— Мы стояли и ждали врагов…

Как и мне, ей и родителям нравилась данная баллада. Много раз видел, как Варда из-за неё плачет. Наверное, стоило бы поинтересоваться, почему так, но видя её слёзы, не решался это сделать. Мы часто устраивали посиделки на природе, за пределами ворот города. Поедая шаурму, шашлыки и распевая песни. Хорошие были времени.

Встав и подойдя к сестре, положил руку ей на плечо. Она положила свою маленькую ручку на мою, допевая балладу второй раз.

— Всё хорошо, — произнесла она, повернувшись ко мне.

Невольно залюбовался ею. Слегка загорелая кожа, высокие скулы, светлые волосы полу-каре. С левой стороны длинные, до груди, а с правой только до уха. Алые губы и очень милое личико. Сестру по праву можно считать одной из самых красивых девушек в мире, не уверен, что таких же, как она — много. По крайней мере в трущобах она выделялась среди всех, как и наши родители, которые умерли два года назад, когда ушли на охоту.

Хоть она и старше меня, по годам, ей уже семнадцать, но по общему возрасту я взрослее её. Если сложить мои восемнадцать из прошлой жизни и восемь из этой, которые прожил в новом теле, то я старше её почти на девять лет, однако всё равно не чувствую себя на суммарный опыт. И это при условии, что я не беру в расчёт лет восемь-десять моего нынешнего тела.

Невольно убрал руку с плеча Варды, так как на миг на ней вновь померещилась кровь.

— Что такое, Андрей? — она непонимающе посмотрела на меня.

— Ничего, просто… не хочу запачкать твоё платье. Да и не называй меня так! Ты забыла? Это только наша с тобой тайна, — погрозил ей пальцем.

Она хихикнула, а после схватила мою руку и приложила к себе на голову, и смеясь произнесла. — Хорошо! Грозный брат, больше не буду.

Кто знает, скольких трудов мне стоило не вырвать руку и не отправиться вновь безуспешно мыть её в тазике. Два года прошло, но всё ещё свежи в памяти воспоминания о том уроде…

В прошлой жизни у меня не было сестры, только детдомовские дети рядом, но вряд ли я смог бы хоть кого-нибудь из них назвать братом или сестрой. Разве что по несчастью, не более. Когда только попал в этот мир — именно Варда выхаживала меня во время лихорадки после телепортации. За неё я прикончу каждого урода, который посмеет к ней прикоснуться без её желания.

— Я… неприятна тебе? — с грустью спросила она, — после смерти мамы с папой, ты как будто не рад ко мне даже прикоснуться.

— Нееет. Что ты, Варда! Просто не хочу на рынок идти, чтобы вновь видеть эти рожи, — тут же улыбнулся я во все тридцать два зуба. — Пирожки по тридцать бронзы, — передразнил старика, который вечно ссорился с нашими родителями.

— Да брось ты, — засмеялась сестра. — Старик Акубей очень даже хороший человек, ты разве забыл, что он иногда подкармливает нас пирожками?

— Да помню я, помню. Просто говор у него смешной, вот и не сдержался, — улыбнулся, а потом, забыв на минуту все свои предрассудки, погладил сестру по голове. — Ты единственная радость, которая у меня осталась в этой жизни. Никому не позволю тебя обижать.