Но его вид также пробудил воспоминания о нем и о прошлой ночи.

У него было невероятное имя. Ни у одного мужчины в реальной жизни не могло быть такого имени.

Это имя могло бы принадлежать супергерою в его обыденной от супергеройства жизни. Или обходительному, талантливому мошеннику, который, в конце концов, влюбляется в девушку и ступает на правильный путь. Или ловкому вору, который, улыбаясь вам в лицо, тем временем незаметно стягивает бриллиантовое кольцо с вашего пальца.

Но это имя принадлежало ему.

Более того, стоявший там мужчина, звался не Джон с уменьшительно-ласкательным окончанием «ни».

Он сразу так и представился:

— Я Джонни. Гэмбл. Джонни Гэмбл, — сказал он прошлой ночью в баре, улыбаясь мне в лицо и не стягивая незаметно бриллиантовое кольцо с моего пальца, потому что такого у меня не было, тем более, что он не был таким парнем.

Этот мужчина мог бы походить на Джона, или Дирка, или Клинта, или Адониса.

Но точное не на Джонни.

И все же, его звали именно Джонни, и это имя я несколько раз произносила при разговоре и выкрикивала со стоном, когда он был внутри меня (среди прочего).

Теперь он был вне меня, попивал кофе.

Нет, сейчас он стоял на балконе, одетый лишь в широкие, серые спортивные штаны с разрезами внизу по бокам, такие длинные, что они собирались у лодыжек и прикрывали пятки. Он облокотился на перила балкона, держа двумя руками массивную белую кружку. Он стоял чуть согнувшись, так что мне были хорошо видны его мускулистая спина, узкая талия и широкие плечи.

А также его лицо в профиль.

У него были черные волосы, густые-густые и волнистые, и в данный момент большая часть этих завитков свисала ему на лоб.

А еще у него была черная борода. Не густая, но ухоженная. Не коротко подстриженная, но и не делавшая его похожим на сексуального дровосека или члена группы ZZ Top. Она показывала, что он был тем, кто носил бороду до того, как это стало модным, и продолжит ее носить, когда это выйдет из тренда.

Со своего места я не могла видеть его глаз, но они у него тоже были темными. Черными, как смола.

Борода не скрывала его волевую челюсть. И ничто не скрывало его прямого, с широкими ноздрями, но в чем-то классического и аккуратного носа. Или затенявшие глаза густые черные брови, которые на первый взгляд придавали ему грозный вид, но если бы вы перекинулись с ним хотя бы десятью словами, то поняли бы, что все совсем не так.

Он был кем угодно, только не грозным.

Он был высоким. Хорошо сложен. С широкими плечами. С выпирающими на руках венами. С плоским животом. Мощными ногами.

Наконец, он был самым красивым мужчиной, которого я видела в своей жизни. Такого мужчину можно было бы увидеть на телеэкране. Или в кинотеатре, там его изображение будет даже больше и четче. Фотографии такого мужчины украсили бы страницы журнала, где он, в потрясающей одежде, мчался бы по Средиземному морю на изящном скоростном катере, рекламируя одеколон.