Прекрасные перспективы.

Из динамика, установленного над входом в больничную палату, лилась тихая этническая музыка в легкой электронной обработке. Какой-то придурок решил, что именно такие композиции могут способствовать скорейшему выздоровлению пациентов. Карлос подумал, что с удовольствием бы высказал этому гению психологии, что он думает по поводу такого плей-листа.

Но чтобы это сделать, для начала нужно подняться с койки, а такое пока ему не под силу, и, как огорошил доктор, станет возможным только через двадцать дней. Две винтовочные пули разворотили ему брюшную полость, а затем несколько дротиков основательно потрудились над его ногами, потрудились на славу: ампутации удалось избежать только чудом, а он теперь может похвастаться новой полусинтетической плотью на месте бедер и одной ягодицы.

Самое главное, так это то, что никакой боли он не испытывал ни в момент ранения, ни сейчас, когда начался процесс восстановления. А это очень много для него значило.

Карлос мог свободно двигать головой и шеей, а также правой рукой. Левую сломало в трех местах, и сейчас она находилась в восстанавливающем коконе. Руку удалось отремонтировать без замены плоти и костной ткани на искусственные или донорские.

Дверь палаты медленно откатилась в сторону, и на пороге появился человек, увидеть которого он совершенно не ожидал. Кардинал Николо Стоффа прибыл навестить своего раненого собрата. Стоффа стал первым из высших иерархов, кто решил проведать Карлоса лично. Он боялся только одного: как бы Стоффа не стал и последним. Его -то после заварух, в которые он попадал, Папа баловал личным вниманием.

Кардинал подошел вплотную к койке, которая стала для Карлоса центральным местом вселенной на пару десятков дней, и заявил:

- Могу признать, брат мой, что у тебя стальные яйца. Мозги, правда, деревянные, но яйца стальные.

Карлос начал смеяться: Стоффа нисколько не оскорбил его сравнением мозгов с деревом. Кардинал это метко подметил.

- Любви и дружбы у нас с тобой не случится, - продолжал Стоффа, - но уважать я тебя просто обязан. Не каждый способен совершить подобное. Мало того, что ты лично отправился на переговоры, так еще и приказал ликвидировать самую крупную угрозу для человечества на текущий момент.

Карлос подумал, что ему льстят слова кардинала, но сам он не мог похвастаться подобной уверенностью в правильности своего решения.

- Скажу честно, монсеньор, что я не считаю этот приказ выдающимся поступком. Я согрешил. Страшно. Убил человека. Пусть и не сам, а чужими руками, но ведь Ульрих стал всего лишь орудием, моим орудием. Кстати, как он?

- Ульрих уже на небесах, - ответил Стоффа, - а ты, брат мой, зря коришь себя. Ты поступил единственно верным способом в той ситуации. Предотвратил распространение очередной генетической дряни.

- У них оставалась лаборатория, - возразил Карлос, но Николо улыбнулся:

- Нет. Один из подручных Вайн взорвал ее, так что никто не сможет воспользоваться их технологией, так как нет разработчика и нет методики. А те данные, которые они начали пересылать, полностью не прогрузились, да и изначально не являлись особо ценными. Бракованный образец для привлечения внимания. Так что ты, брат Карлос, возможно спас множество жизней, устранив всего одного человека.

- Грустная ирония, монсеньор, заключается в том, что в свое время Нейман исходил из такого же принципа: пожертвовать малым числом жизней для спасения многих. И его за это хотели судить.

- О, по этому поводу не стоит беспокоиться: никто не станет предъявлять тебе обвинений. Им всем: и сербам, и британцам, и тугодумам из ЕС сейчас есть чем заняться.

- Мне не оставалось ничего другого, кроме как отдать такой приказ, - сказал Карлос. - Они уже почти согласились на условия этой Вайн. Купились.

- Скажи мне только честно, брат Карлос, что все же заставило тебя приказать Ульриху сделать то, что он сделал?

- Долг перед Господом, человечеством и Престолом. Конечно, в тот момент я не смог бы так четко сформулировать это, но именно долг указал мне путь. Еще один Урошевац на этой планете не нужен никому.