─ Ты и так достаточно могущественен! Зачем тебе это?
─ Могущественен!? По-твоему, это могущество? Моя жизнь закончилась тысячу лет назад, с тех пор я ничего не могу. Не спать, не дышать, не чувствовать свою необходимость. Ничего из того, что делает тебя счастливым. Что делает тебя человеком. Я хочу ощутить это вновь. Я устал нести в себе проклятье. Я должен от него освободиться. Мне это нужно.
─ Думаешь, я тебе верю?
─ Мне все равно. Я сдвину его, клянусь Богом! На вашей совести то, что потом произойдёт.
Сделав смиренный шаг, Мэделин подошла к Ковчегу, и безропотно его открыла. Свет, исходящий от скрижалей её ослепил, как и было это в последний раз, когда она их видела. Она отошла, и на её место встал Александр. Он готов был освободиться и, хорошо сосредоточившись, это и пожелал. Но, увы, его желанию не суждено было сбыться. Ковчег его не исцелил. Он сразу же это понял. Развернувшись ко всем с налитыми кровью глазами, он точно продемонстрировал всю горечь своего разочарования, а её в нем сейчас было много. Испытав то же самое, Мэри ушла. Просто переместилась. Не могла оставаться там. Не могла не смотря ни на что. Аполония тоже разочаровалась, как и вся её семья, но уйти, она не ушла. Ко всему происходящему она чувствовала себя куда более причастной, нежели чем Мэри. Кто-кто, а она бы не ушла. Александр двинулся вперёд и увидел, что все на него идут с жатыми в руках клинками. Мэделин была среди них и к нему ближе всех. Она держала в руках клинок и прекрасно осознавала, что убить его им, то, что она должна сделать. Так говорил ей разум. Но вот инстинкты, исходящие от её сердца говорили ей о другом. Они чуяли в Александре человека, а людей убивать, как правило не хорошо. Для Мэделин это было слишком. Она застыла с клинком, и Александр это заметил, а так же и все другие. Он вспомнил подслушанный им разговор, где она говорила о сложностях с убийствами вампиров. Исходя из всего им услышанного, он понял, что человека она не убьёт. Или, по крайней мере, того, в ком будет видеть человека. А в нем, как выяснилось теперь, она его видела. Даже после всего, что он сделал. Осознание этого сильно его проняло. Вместе с этим он понял, что сейчас его убьют, и убил себя сам рукою стоявшей перед ним Мэделин. Она такого не ожидала и, глядя ему в глаза, когда клинок её был воткнутым в его сердце, являла им ужас и сожаление. По собственной воли она бы его не убила. Она действительно в нем видела человека. Александр обратился в прах и стал горстью пепла. Это зрелище Мэделин потрясло. Ее охватил мандраж, но дело было уже сделано. Александр был мёртв. Она его убила.
Все наконец-то выдохнули, а Астрид то уж тем более. Сколько времени она этого ждала, и вот наконец-то свершилось. Она думала, что уже не дождётся.
─ Это стоило того, чтобы так долго ждать, ─ сказала она. ─ Пора бы нам поспешить. Луна вот-вот взойдёт.
Представ перед Ковчегом, Донат его закрыл, а после взял его в свои руки. Из Сфинкса все перенеслись и доставили Ковчег в Иерусалим. Отдали его потомкам Тамплиеров. Но в городе после этого задержались. Донат и Мэделин решили там обвенчаться и скромно отпраздновать торжество. Они поженились на Храмовой горе в кругу друзей и близких. Церемония была чудесной. На невесте было красивое белое платье и нежная белая фата. Мэделин была прекрасна, а главное, счастлива. Они с Донатом друг друга обрели и узаконили свой союз перед Богом. Теперь они были благословенны. Донат был так счастлив этому, что не мог сдержать своих чувств и, в конце концов, прослезился. Любовь его переполняла.
Спустя неделю после свадьбы, когда все уже были дома и жили обычной жизнью, Мэделин, пребывая в неистовом смятении, кое-что сделала. Она отыскала ту ведьму, что убила её сестру и, приняв в себя снадобье своего отца, наделяющее супер-силой, пошла к ней. Но об этом никому не сказала, даже Донату. Ведьма, зовут её, кстати, Присцилла, её не ждала. Она горевала, попивая бурбон, сидя в своей квартире ни о чём не подозревая. Появление Мэделин застало её врасплох.
─ Он мёртв? ─ спросила она. ─ Ты его убила?
Но Мэделин ей не ответила. Она лишь пронзила своей рукой её грудную клетку, и вырвала ей её сердце. Перед этим она его опалила, изжарила внутри неё. Ископтила. И весь этот ужас ведьма прочувствовала. Её глаза были выпучены, а рот при этом открыт. Вся жизнь перед ней прошла. Все двадцать шесть лет. На неё глядели горящие глаза с ужасающим наслаждением. Мэделин была собой довольна. В её руках было тёплое испепелённое сердце, почти что, уголёк, но её совсем это не трогало. Она была абсолютно спокойна. Хладнокровна как никогда. Вернувшись домой, она забралась в свою постель, где ждал её Донат, и устроилась поудобней на краю. Он нежно обнял её сзади, ничего не спрашивая и не говоря, и вскоре уснул. А вот Мэделин было не до сна. Не в эти самые минуты. В душе её полыхал огонь, отражающийся в её глазах. А сердце, охваченное безудержной яростью, готово было опалять.