Ветер здесь дул не так, теряясь в недостроенных зданиях и натыкаясь на забор, но зато дул из щелей с такой ожесточенной силой, что, казалось, продувал до костей. В воздухе уже замелькали первые снежинки, ветер носил их по воздуху, как белоснежные лепестки, Фатима с грустью подумала о весне и о цветущих деревьях. Она шла, глядя себе под ноги не только потому, что ветер резал глаза, идти по стройке было все равно что пересекать полосу препятствий, то и дело она натыкалась на кучи песка, гравия или просто мусора, земля была вся в ямах и рытвинах, да еще то тут, то там валялись брошенные сита для цемента, тачки, пустые ведра и миски, а засмотревшись на недостроенный дом, который она обходила, она едва не наткнулась на маленькую бетономешалку.
Сразу за первым домом стоял второй, тот самый, в котором она собиралась устроить сегодня встречу, никакого забора между двумя площадками не было, только длинный общий забор и лесополоса с противоположной стороны, место хорошее. Со временем здесь, наверное, будет детская площадка, подумала Фатима, пересекая границу одной стройки и попадая на другую, а на месте поля, должно быть, разобьют парк. А может, лет через 5 этот район станет самым уютным и престижным, предположила она, думая о том, что любое начало имеет такой непривлекательный и неуклюжий вид.
Когда она вернулась в гостиницу, было уже почти 4 часа, и снег все чаще срывался с темного неба, ветер завывал на пустом поле и норовил свалить с ног, зато место было найдено, осмотрено и подготовлено, встреча назначена, и все шло по плану. Теперь можно и немного отдохнуть. В соседнем с гостиницей магазинчике она купила спасение от холодного дня – целый пакетик чая, шоколадку и пачку ванильного печенья. Есть не хотелось, да и потом в этой дыре голодать было безопаснее – булочки на витрине производили впечатление ископаемых окаменелостей, а на бутерброды с ветчиной лучше было не смотреть на полный желудок, можно было запросто расстаться с обедом. Покупателей здесь было немного, товар залеживался, и, посмотрев на все эти древности, Фатима заключила, что безопаснее всего будет взять то, что не может разложиться, как ветчина на бутербродах или окаменеть, как булочки.
Когда она вошла в гостиницу, следом за ней в дверь ворвался ветер, внеся несколько крупных снежинок, он долетел до стойки, но там его силы иссякли и, перевернув страничку в регистрационной книге, он растворился в теплом воздухе. Старик, все так же таращившийся в телевизор, даже не пошевелился. Просто чудо, а не отель, подумала Фатима, направляясь к стойке, ей нужно было согреться, причем как можно быстрее.
– Эй, – позвала она, постучав по обшарпанной поверхности, старик опять не шелохнулся.
– Эй, вы меня слышите? – повысила голос она, опять постучав по стойке, – я из 24-го…
– Я не глухой, не надо орать и долбить по стойке. – Старик сказала это без всяких эмоций, как робот, но оторвался от экрана. Фатима посчитала, что эту уже немалое достижение.
Окинув ее безразличным взглядом, в котором тем не менее промелькнуло узнавание, он так же ровно спросил:
– И что вам нужно?
– Электрический чайник, кипятильник. – Ответила она. – Или что-нибудь, из чего можно получить кипяток.
Десять минут спустя она сидела на кровати, сжимая в руках большую чашку с отбитым краем, зато в ней был горячий чай, а на остальное Фатиме было наплевать. За дополнительную плату старик дал ей кипятильник и чашку с ложкой, так же можно было взять маленькую электрическую плиту, какие можно поставить на стол, а также кастрюли и сковородки. От всего прочего она отказалась, но чашку взяла, недовольно глядя на ее отбитый край, старик заметил ее недовольство, но ничего не сказал. Может, у них тут всё немножко убитое, подумала Фатима, она слишком замерзла и устала, чтобы требовать другую чашку, и не факт, что она будет целой. Зато кипятильник проверили прямо на месте, он работал исправно, и, забрав его и отбитую чашку, Фатима поспешила в свою комнату. Там она сначала вымыла ложку и кружку, а потом долго грела руки под горячей водой, это оживило ее, а после первой чашки горячего чая с печеньем и шоколадом, Фатима снова почувствовала себя человеком.
Она сидела, поджав ноги и глядя в окно на серые высотки, место для встречи она выбрала просто отличное, да и время хорошее 8 часов, уже темно, но еще рано. Ветер стучал в стекло, снегопад усиливался, и потемнело так, что казалось, уже наступила ночь, но в номере было тепло и тихо. Глаза у Фатимы начали слипаться, она допила чай, поставила кружку на стол и снова вернулась в кровать. У нее есть три часа, надо использовать их с пользой. Поставив будильник на телефоне на 18:50, она засунула его под подушку и легла. И, как только глаза ее закрылись, уснула.
***
Проснулась она даже раньше, чем планировала. Разбудил ее стук ветра в окно и привычка – в половине седьмого она всегда кормила сына. Поел ли он сегодня? И как там смотрит за ним эта престарелая Мэри Поппинс? В комнате было совершенно темно, фонарей на этой стороне улицы не было, только поле, поэтому темнота казалась густой и какой-то серой.
Сунув руку под подушку, Фатима нащупала телефон и вытащила его, яркий свет дисплея резал глаза, привыкшие к мраку, однако она сумела разглядеть время: 18:35. Она отключила будильник и с облегчением засунула телефон обратно, пусть глаза сами привыкнут к освещению, а потом она включит свет, не такой яркий как подсветка телефона. Фатима потянулась и села, повернув голову к окну и внимательно прислушиваясь. В гостинице было тихо, только где-то шумела вода, явно не в соседнем номере, но никаких голосов или работающего телевизора – если у кого-то из постояльцев он был – она не услышала. Зато за окном было совсем не тихо, даже через стены и стекло она слышала высокие завывания ветра, который немилосердно швырял в окна ледяную крупу. И вот в этот кошмар мне предстоит выйти, с содроганием подумала Фатима, и не просто пройтись, а идти до стройки и хрен знает сколько сидеть там. Да, милая у нее работа.
Свет в комнате оказался, как она и предполагала, тусклым и противно-желтым, под потолком в дешевой пластиковой люстре торчала одна единственная лампочка на 100 Ват, зато было легче привыкнуть к нему после удушающей серой темноты. Серой она казалась из-за снега, а вот летом тут наверняка было как в могиле, подумала Фатима, собирая вещи. Много времени это не заняло, она переложила деньги обратно в кейс, переоделась, но куртку надевать не стала, как и маску, просто положила их в сумку, убрав свой «карнавальный костюм» на дно. Нож она прикрепила к поясу, теперь оставалось только надеть парик, шапку и дубленку и выходить в это снежный ад.
Фатима поставила сумки у порога и в последний раз подошла к окну. Свет она выключила, чтобы лучше видеть то, что творилось на улице. Метель явно не набрала еще полную силу, но уже бушевала так, что Фатима начала опасаться, придет ли ее продавец. А если и придет, не замерзнут ли она оба на открытом воздухе в такую погодку. Будь моя воля, надела бы маску прямо сейчас, подумала она, представляя, как ветер будет резать лицо и кидать в него снег. Но, не смотря на погоду и ее нелюбовь к холоду и снегу, ей в голову даже не пришла мысль отменить или перенести сделку. Нет, такие мелочи как погода не могли остановить ее на пути к цели, для этого нужно было что-то посильнее обычной зимней метели, может, только ледниковый период.
– Как же я ненавижу снег, – вздохнула Фатима и отвернулась от окна, все равно ничего, кроме поля, она не увидела, мешала метель.
Не оборачиваясь больше, она подошла к двери, взяла свой багаж и навсегда покинула гостинцу «Млечный Путь».