– Если Бруку станет хуже. Как мы вызовем помощь?

Вопрос Шадека звучал резонно, но Каспар догадывался, что санитар на самом деле хотел намекнуть на что-то другое.

– Не волнуйтесь. У нас отличное оборудование, – ответила София. – Похоже, что нож не нанес серьезных внутренних травм. В худшем случае повреждены только голосовые связки. Сейчас профессор обработает рану и введет доктору Бруку препараты, чтобы трахея не отекла. Когда он проснется, у него будут боли и, вероятно, он не сможет говорить, но в любом случае выживет.

– Могу я вас попросить?

София кивнула на дверь, и Том заулыбался, словно получил приглашение на свидание.

– С превеликим удовольствием. – На прощание санитар коснулся указательным пальцем лба. – Может, я одолжу ваш снегоход и хотя бы доберусь до своей рации.

– Удачи, – пожелал ему Каспар и упустил момент, когда мог упомянуть лужу бензина, которую ему только что показал Линус.

София последовала за Томом и, проходя мимо Каспара, взяла его за руку.

– Прошу прощения за беспокойство, – прошептала она и грустно улыбнулась.

Его меланхоличное настроение исчезло – пусть лишь на мгновение, – но тут же вернулось, когда Том еще раз повернулся в дверях.

– А можно я переночую в вашей комнате, фрау доктор? Я боюсь оставаться в темноте.

Затем он рассмеялся и поднял обе руки, как при вооруженном налете на банк.

– Эй, да я просто пошутил.

Каспар хотел ответить что-нибудь подходящее, но слишком отвлекся на рубцы от ожога на правой ладони Тома. Они напоминали его собственные. Правда, в отличие от неровностей кожи на груди Каспара, у Шадека они образовывали геометрический узор.

Каспар не был уверен, но ему казалось, что Тому довольно неумело вывели старую татуировку в виде свастики.