— Чем ты нахер там че чувствуешь? — я задумчиво почесал подбородок и неожиданно сам для себя вдруг сбавил обороты — Какого хрена, Окси? Почему ты выглядишь как кусок раскисшего дерьма?
— Меня пытались убить. Сто двадцать три года и четыре месяца тому назад — она ответила спокойно и без эмоционально — Попытку совершил крайне близкий мне человек. Предельно близкий и максимально доверенный.
— Типа новый я?
— Больше, чем ты. Его я любила… доверяла полностью…
— Ну да… — я поморщился — Забыла, что я тебе сказал о доверии в тот последний день? До джакузи мы успели поговорить о многом…
— Не забыла. Ты сказал — никому и никогда не доверяй. Я следовала этому кодексу больше столетия… а затем твои слова перестали так уж ярко пылать в моей голове. Дела шли отлично. Планы выполнялись. Все шло ровно, плавно и правильно. И я… я решила, что уже можно немного расслабиться… ведь все мы люди, Од…
— В этом ваша проблема — кивнул я — Как ты меня назвала? Од?
— Как и всегда… почему ты спрашиваешь?
— Моя память стерта — буднично оповестил я — Не помню почти ничего. В башке с болью ворочается визгливый хоровод несвязных обрывков воспоминаний… Чьи-то лица, чьи-то громкие слова, какие-то события и много крови… Вот тут — я постучал себя пальцами по обоим вискам одновременно — Вот тут большая проблема, Окси. Поэтому я и вернулся. И теперь меня зовут Оди.
— Оди… Хм… даже я не знала твоего настоящего имени — лишь несколько псевдонимов. Одерон, Одрэкс, Одигар… Но меня-то ты помнишь?
Я покачал головой, медленно обходя аквариум:
— Не помню почти ничего. Но момент нашего знакомства помню…
— Как же давно это было… момент начала. Не будь тебя — не было бы и всего этого. Я была наивной идеалисткой с примесью пацифистского гнойного дерьма — как ты сам сказал. Ты вправил мне мозги. Научил многому. Ты внес огромные изменения в мой проект… Ты плескал черной краской на мой белоснежный ангельский несбыточный план, и появившийся мутант оказался куда более жизнеспособен. Я несла мягкий свет, а ты жесткую тьму… Мы были с тобой как Инь и Янь…
— Как Хрень и Срань — буркнул я — Твою мать, Окси… чем тебя траванули, если не может справиться даже продвинутая медицина? В твоем теле все еще бродят токсины?
— Благодаря тебе и твоим урокам я стала бессмертной. И потратила еще вечность на создание дополнительных гарантий моего выживания при любом раскладе. Поэтому тот, кому я отдала свое бессмертное сердце… вонзил в него шприц с уникальной смесью тяжелых радиационных элементов и питающимися ими микроорганизмами. Какое-то новое поколение, изобретенное им в его личной лаборатории. Он тоже был идеалист… и верил, что мой путь, слишком устаревший… что пора покинуть пределы этих земель и нести наши убеждения на новые территории… Он был лидером… экспансионистом… он стремился нести людям добро…
— И что ты сделала с этим сучьим выродком?
— Запытала до смерти собственными трясущимися и облезающими на глазах руками — ответил кусок полумертвой плоти в помутневшей воде — Все то черное, что живет в душе каждого из нас, вылезло в те шесть дней из меня в полной мере. На седьмой день он умер в диких муках…
Тело внутри затопленного бокса содрогнулось. Из всех натуральных отверстий и проеденных щелей в плоти ударили струи мутной жидкости. Сработавшие насосы принялись оперативно менять состав аквариума и вскоре жидкость опять стала прозрачной. Все это время я молча разглядывал жалкие остатки, что некогда были красивой женщиной.
Ноги сгнили до середины бедер. Рук нет вообще. Глубокие каверны в плоти, кое-где видны почернелые кости. Лысая деформированная голова утыкана металлическими стержнями, к скрытому пластиковыми накладками лицу плотно прилегает дыхательная маска. Глаз нет… как и вообще всего над маской — там лишь истерзанная неостановимым гниением бесформенная вспученная плоть.
— Последние сто двадцать три года ты плаваешь в этой луже?