— Ты хочешь?

— Хочу! — еще чаще закивала Зофи.

— Ты хочешь? — повысил голос Тякиноко — УГХ!

От моего пинка его швырнуло вперед и он лишь чудом не упал, торопливо засеменив вверх.

— Да-да… я увлекся выдачей премиальных… Поверь, Оди — работников надо поощрять! Пряник лучше кнута…

Он продолжал говорить, но я не слушал, поторапливая его пинками и не забывая изучать внутренности маяка. Когда мы сделали два круга и оказались на решетчатой платформе, я убедился, что не ошибся — мы добрались до зоны загрузки. Над решеткой замерла пустая кабинка с открытыми створками, у стены выстроились в ряд воняющие подпорченными морепродуктами пластиковые контейнеры. Выход наружу был заблокирован тяжелой решеткой.

Мы двинулись дальше, пройдя мимо даже не заметившей нас компании бухающих гоблинов, торопливо закусывающих из стоящего между ними пластикового корыта полного густого супа из водорослей и моллюсков. Там же мелькали распухшие шипастые рыбьи головы и хвосты, а порой лапа жадно жующего гоблина цепляла что-то длинное и тягучее, отправляя в пасть и с хлюпаньем втягивая мясную спагетину. Брызги, сопение, сосредоточенные глаза не отрываются от десятилитровой бутылки мутного стекла, где едва розовой жидкости осталось на четверть, а плавающим внутри головастикам уже не хватает места, и они лезут на стекла.

— Башенное мясо чтит праздники — гордо заметил карлик, на ходу вздернув майку и с наслаждением почесав между мохнатыми ягодицами. Закончив, он заботливо смазал торчащий из живота крантик вычесанной жопной слизью и с удовлетворённым вздохом пояснил — Сыро здесь. И соль жрет металл. Главное смазывать. Может все же налить кружечку бодрящего? И для мозгов полезно! Витамины внутреннего брожения, Оди! Это надо ценить!

Глядя на стенное панно, выложенное из черепов ребер и тазовых костей самых разных тварей — включая гоблинов — я не ответил, пытаясь понять, зачем было выкладывать из костей изображение двухбашенного маяка внутри его самого. И странно, что в центре одной вылепленной из ребер башни горит зеленый огонек, а в другой лишь чернота.

— Что случилось с сукой Зилрой, гоблин? — поинтересовался я у горбатой спины и карлик споткнулся на очередной ступеньке, с испугом вскрикнул, выбрасывая перед собой руки. Дебил промахнулся — его руки ушли в пустоту между ступеньками. Я помог, поймав упырка за спутанные волосы и рванув на себя.

— А-А-А-А-а-а-ай…. А даже неплохо… — хрипло простонал Тякиноко.

— Что с сукой Зилрой из потухшей башни, гоблин?

— Я чан! Чан грибной! Не надо… не могу сказать… он не любит, когда нарушают его волю! Не любит! Он мне крантики местами поменяет!

— Да ну?

— Оставь его, Оди — донеслось сверху.

Глянув туда, я увидел высокую и какую-то усталую даже на вид долговязую фигуру в длинном распахнутом малиновом халате. Одежды под халатом я не заметил, а вот металл блеснул…

Показался главный крантик старого маяка?

— Оставь — столь же устало повторил малиновый халат и махнул рукой, исчезая в сумраке наверху — Пойдем… выпьем… я зажарю тебе марлина… Тебе берегового самогона? Или из наших пупков изопьешь?

— Самогон — буркнул я, отпуская карлика и вытирая руку о стену — Свали, гриб чайный…

— Может повторим борьбу страстных равных, Оди? Мои крантики всегда к твоим услу… — поймав мой взгляд, карлик осекся, съежился и начал стекать со ступенек.