После реки Суварнарекхи в дневнике стали появляться те же мотивы в описаниях, что и у предшественников: «Дорога неровная; как только мы вступили на территорию маратхов, стало гораздо меньше жителей и обработанных земель… Груды костей и черепов лежат на окраине города (Каттака. – С. С.) – жалкое зрелище, перед которым гуманность вздрагивает; улицы полны нищих, находящихся на грани смерти» [Леки 1790: 12]. Хотя довольно часто Леки проезжал и по «очень хорошим дорогам» и через «хорошо обработанные земли». Примечательно, что и он, и его предшественники скупо фиксировали, что именно культивировалось на этих землях. Так, он вскользь сообщил, что «плодородная земля Ратанпура в избытке производила рис». Упомянул также поля бетеля[58], пшеницы, отметил, что пашни вокруг Нагпура засеяны превосходной пшеницей [Там же: 39; 40; 49; 54]. Хлопка, похоже, он не видел. А вот информация о количестве собираемых налогов с тех или иных территорий периодически попадается на страницах журнала.

Леки сравнивал свои наблюдения с теми, что делали его предшественники: «Г-н Мотт, который проезжал через это место в 1769 г. (sic!), сообщал о мануфактуре высококачественного полотна: теперь же ничего, кроме грубого полотна, здесь не производят» [Там же: 6]. Леки прошел через ту же деревню Куло, название которой он, правда, записывал как Катлу. Там по-прежнему располагался большой рынок, куда купцы из Декана привозили хлопок и другие товары, а торговцы из Каттака и Северных Сиркар прибывали с сахаром, оловом, медью, солью и шелком. Торговля построена на бартерном обмене [Там же: 18].

Однако в основном внимание путешественника по-прежнему было сфокусировано на объектах и системах жизнеобеспечения и продвижения – состоянии дорог, рельефе местности, густоте растительности, наличии мостов, водоемов, качестве и количестве воды в них. Последнее обстоятельство особенно его занимало. По всему тексту разбросаны замечания такого рода:

Примечательно, что, рассказывая об изменении маршрута, он говорил о том, что в районе Сарангарха они свернули с обычного пути на Нагпур [Там же: 27], чтобы сократить время. На самом деле дорога все еще не была достаточно проторенной. В каждой деревне они нанимали провожатых, которые показывали им путь до следующей деревни. Однако и это не было залогом успеха. Один из их провожатых сбился с пути и завел Леки и Форстера в маленькую деревню, населенную горцами, откуда они едва унесли ноги, сумев избежать конфликта [Там же: 34]. Безопасность обеспечивалась и путем подношения подарков местным раджам, чтобы снискать их расположение к европейцам в будущем и добиться беспрепятственного прохода через их владения на случай чрезвычайных обстоятельств [Там же: 30]. И, конечно, не избежали пристального разглядывания и подсчета военные ресурсы нагпурских Бхосле, разбросанные по разным территориям и сконцентрированные в столице, фортификационные укрепления столицы, система административного управления в княжестве и т. д.

У колодца. Путевая зарисовка из книги [Форбс 1835]

6 сентября 1790 г. Дэниэл Леки покинул Нагпур, отправившись в сторону Бенареса, а Фостер остался и спустя несколько месяцев, в самом начале 1791 г. скоропостижно скончался, подхватив лихорадку во время поездки в Гирар, известный индусский паломнический центр[59]. На его надгробии, установленном лейтенантом Джеймсом Дэвидсоном, возглавлявшим эскорт резидента, была высечена надпись на персидском языке: «Это могила Джорджа Форстера, строителя империи, хранителя страны, отважного человека, сардара старой Британской компании, который прибыл в это княжество как агент Калькутты. Он умер естественной смертью 5 января 1791 г.» [Крофтон 1932: 8–9].

Джеймс Рэннел

Путешествия, дипломатические миссии, военные походы, марши, зафиксированные на бумаге, имели огромное значение для составления уже не словесных, но графических карт. В 1788 г. вышло доработанное издание «Мемуара к карте Индостана или Могольской империи с введением, объясняющим географию и современное деление этой страны, и картой стран, расположенных между Индией и Каспийским морем» Джеймса Рэннела. На первых же страницах автор выражал благодарность тем, кто ногами прошел по субконтиненту:

«С помощью определений широт и долгот, сделанных капитаном Хаддартом[60] вдоль Малабарского, то есть западного, побережья Индии, форма полуострова теперь очень близка к реальности; линия восточного побережья благодаря обсервациям полковника Пирса[61] значительно улучшена в деталях, хотя общая траектория подверглась незначительным изменениям. Выверенная линия была прорисована от Бенгальской провинции до Нагпура, расположенного в самом центре Индии, который стал не только важной географической точкой там, где ее очень не хватало, но и исходной позицией для заполнения пустого пространства с трех сторон вокруг нее. Наконец, война с Хайдар Али и его наследником Типу Султаном предоставила много нового географического материала в различных частях полуострова из-за перемещений армий и их подразделений… Это наиболее существенные приобретения для целей составления настоящей карты, так как они помогают скорректировать ее общие очертания и определить правильные пропорции между ее отдельными частями. В достатке имеется и другая информация, не влияющая на общую картину, но которая служит для заполнения лакун на ней. Наибольшим улучшениям подверглись провинции Гуджарат и Раджастхан, а также Панджаб и Синд… Если коротко, то поправки и дополнения рассеяны по все карте, а в целом, если исключить южную часть Берара, западная часть полуострова и территории, граничащие с рекой Инд и Панджабом, хорошо заполнены и практически не имеют пустот» [Рэннел 1788: iv–v].

И далее:

«В своем “Мемуаре” я выразил признательность разным джентльменам за предоставление материалов, ставших основой моей работы. Была помощь и другого рода, за которую у меня не было возможности выразить благодарность. Это различного рода подсказки, исправления ошибок, которые я неизбежно совершал по причине незнания местных обстоятельств и исторических фактов» [Там же: viii].

Среди джентльменов, которым он был особенно этим обязан, Рэннел упомянул братьев Дэвида и Джеймса Андерсонов и сделал специальную сноску:

«Г-ну Джеймсу Андерсону я особенно признателен за сведения о происхождении термина МАХРАТТА и за родословную Шиваджи… Ему же и его брату г-ну Дэвиду Андерсону… я обязан крайне ценной информацией касательно географического деления Махраттских княжеств и их данников» [Там же].

В визуальном отображении на карте Рэннела держава маратхов предстала как двучастное образование. Давая пояснения колористическому наполнению карты, Рэннел указал, что зеленым цветом отмечено «государство махраттов», при этом светло-зеленая зона относится к «пунским махраттам», а темно-зеленая к «берарским[62] махраттам» [Там же: xvi]. В словесном описании этой территории Рэннел отметил, что «эти два района совместно занимают всю южную часть Хиндустана[63] и большую часть Декана… Их империя протянулась от моря до моря через самую широкую часть полуострова и от границ Агры на севере до реки Кришна на юге, образуя территорию в 1000 британских миль в длину и 700 – в ширину» [Там же: cxxiv]. Рассказывая о темно-зеленом сегменте карты, Рэннел повторил уже знакомые сведения о составе владений Мудходжи, уточнив, что с востока на запад их протяженность составила 550 британских миль, а с юга на север в некоторых местах достигла 200 миль. И добавил: «О внутренних районах Берара мы знаем меньше, чем о большинстве стран Хиндустана, но то, что нам известно, свидетельствует о том, что это мало населенная и небогатая страна» [Там же: cxxx]. Отдельная часть в объемном вступительном разделе посвящена краткой истории маратхов. Такой же «чести» Рэннел удостоил еще только уходящих с политической сцены Моголов, что лишний раз подтверждало, что британцы именно маратхскую политию считали главной силой на субконтиненте и своим основным соперником/союзником в зависимости от обстоятельств.

Страница из «Мемуара» Джеймса Рэннела

Основная же часть «Мемуара» касалась сложной и кропотливой процедуры вычисления координат географических объектов и нанесения их на карту по каждому региону Индии, в ходе которой Рэннел постоянно прибегал к собранным разными людьми по всей Индии порой скудным сведениям, сопоставлял их в попытке воссоздать на бумаге наиболее точную картину. Центральный регион описан в главе IV:

«Я начну свои заметки с конструирования внутренних районов региона с помощью линий, прочерченных через континент г-м Смитом и генералом Годдардом[64]. Преподобный г-н Смит отправился в 1776 г. из Калпи[65] вместе с капитаном Аптоном в составе посольства к махраттскому двору в Пуне, у города Наравар на реке Инд[66] вступил на большую дорогу, ведущую из Дели и Агры в Декан… От Нарвара проследовал в Сиронг, город в Малве – территории, подчиненной Махадджи Синдии, оттуда – в Бурханпур, столицу Кхандеша… Затем пересек известную реку Нармаду и направился в Пуну… пересек истоки реки Годавари и Бхимы и двинулся в Бомбей. На протяжении всего пути он определял широты и долготы каждый раз, когда предоставлялась такая возможность, что случалось довольно часто. С помощью этих обсерваций и промежуточных фиксаций местоположения на дороге он составил карту, которая столь же ценна своей точностью и информативностью, сколь и любопытна своей новизной. Впервые у нас была географическая линия, прочерченная через всю Индию, через основные точки между Агрой и Пуной, к которой мы могли привязаться, и которая позволила нам скорректировать несколько траекторий, остававшиеся до этого крайне неопределенными. Нарвар, например, исправил местоположение и протяженность дороги между ним и Агрой, Сиронг (Сарондж) – дороги на Манду и Бурханпур, положение Аурангабада и локализацию дорог на Сурат, Хайдарабад и Нагпур.

Карта прославленного марша генерала Годдарда из Калпи в Сурат, совпадавшего с маршрутом г-на Смита от Калпи до Бурханпура, была составлена на основе информации, предоставленной инженерами, которые на всем протяжении пути измеряли дистанции и определяли местоположение дороги. При сравнении долготы, указанной на этой карте, с координатами, вычисленными г-м Смитом, разница составила 6"35", что показывает преимущества измерения расстояний и ориентирования перед обсервацией» [Рэннел 1788: 129–130].

И далее следовали подробнейшие объяснения, как он вычислял положение на карте самых важных городов и населенных пунктов, в его терминологии – первичных/основных точек (primary points/primary stations), к которым привязывались остальные географические объекты: