В Новгородской области, на окраине села Скирино стоит памятный крест, на котором прикреплены две таблички. Надпись на первой: «Помяни, Господи, души усопших рабов Твоих, положивших живот свой на поле брани за Веру и Отечество, и прими их в Небесный чертог Свой. Аминь». Надпись на второй: «Поле Шелонской битвы 14 (27) июля 1471 г., где созидательные силы России победили гибельный раздор междоусобий. Трудами Великого князя Московского Ивана III был открыт путь к созиданию единого централизованного Русского государства. Вечная память и вечная слава нашим великим предкам!»

Это место Шелонской битвы – последнего крупного сражения за единство Руси. Москва разбила здесь силы новгородцев. Это последний крупный бой 300-летней позорной гражданской войны, высасывающей из нас все силы.

Зачем Ивану III было идти на Новгород? Не в самодержавных амбициях дело. А вот в чем.

Новгород стал столицей всероссийской «пятой колонны». Родовитые бояре, которых возглавляла Марфа Борецкая, требовали вступить в союз с Великим Литовским княжеством, ведь оно обещало поддержку в борьбе с Московским князем. Получается, Новгород входил в союз с иноверцами против братьев. Местный архиепископ Иона не допускал даже и речи о подобном союзе. Но когда он умер, литовский князь Михаил Олелькович, прибыл в Новгород и заявил на эти земли свои права. Новгородцы же запросили благословление поставить своего священника на пост архиепископа не у Московского, а у Киевского митрополита, который находился в Литовском княжестве. Кроме того, они пытались договориться с литовским князем, чтобы тот поддержал их, если они решат воевать с Иваном III.

То есть это чистой воды сепаратизм, да еще и измена – недальновидная ошибка только что умершей Византии, но в более странном варианте. Византийцы шли на союз с Западом для борьбы с мусульманами. Новгородцы были готовы быть с католической Литвой – лишь бы не с Москвой – родной по вере и истории.

Манифестом новгородского сепаратизма можно считать «Повесть о Новгородском белом клобуке» – настоящий апокриф о белом клобуке, как символе мировой церковной власти. В повести клобук переходит из Рима в Константинополь, а из него в Третий Рим – Новгород. Считалось, что клобук привез к нам почитаемый в тех местах святой – преподобный Лазарь Муромский. Символу этому поклонялись, как иконе, как святыне. Поэтому Иван Грозный в будущем веке передаст право ношения белого клобука главе Русской Церкви – митрополиту Московскому. А Петр Великий и вовсе сделает клобук обычным элементом облачения: «Он даровал право ношения белого клобука всем митрополитам Русской Церкви и тем самым лишил его исключительности» – и выкорчевал этот символ как источник разделения.

Эта вера в собственную исключительность – столь далекая от духа православия – скоро будет посрамлена. Новгород будет смирен Господом. В самом городе сепаратистскую прыть западников не все принимали. «Земстие люди того не хотяху», – написал летописец. Бояре тоже не имели единства, и это привело к тому, что военная мощь Новгорода ослабела.

Московский князь Иван III, обличавший предательство новгородцев и их тайное служение интересам Литвы, вначале пытался решить вопрос с Новгородом дипломатически – через церковное духовенство. Правда, это лишь внесло еще больший раздор между новгородской знатью, политические интриги процветали. Иван III объявил действия Новгорода «изменой православию».

Новгород превосходил в Шелонской битве Москву численностью войск, но все равно был побежден. Главу его ополчения – Дмитрия Борецкого, сына Марфы, – казнили. Иван III заключил с пораженным Новгородом мир. Произошло это на озере Ильмень, в деревне под названием Коростынь. Бояре по соглашению принесли присягу Московскому княжеству, но не все из них сделали это сердцем. Новгородский реванш случился через семь лет. В 1478 году.

Марфа Борецкая, эта самая непокорная женщина XV века, все эти годы продолжала общение с литовским князем Казимиром, который обещал ей поддержку. Говорят, она даже намеревалась выйти замуж за «литовского пана», чтобы править Новгородом после его присоединения к Литовскому княжеству. В городе разгоралась борьба между теми, кто был за Литву, и теми, кто признал главенство Москвы. Иван III снова собрался в поход. На этот раз все было еще жестче.

Новгород был разбит и окончательно лишен независимости. Марфа была то ли казнена, то ли пострижена в монахини в далеком Зачатьевском нижегородском монастыре… Волна репрессий коснулась всех влиятельных горожан.

В Москву был отвезен вечевой колокол – символ новгородской вольницы. С ним связана очень поэтичная легенда о том, что по пути он рассыпался на множество валдайских колокольчиков.

Так закончилась кровавая история ранней русской демократии. Почему принцип русского свободолюбия строится на желании зависимости от чужих – лишь бы не от своих? В этом урок Новгорода и новгородского вече.

О нраве же главного «либерала» этого века – почти эпической героини Марфы Борецкой – говорит вот такой факт из жизнеописания св. Зосимы Соловецкого. Зосима приходил в дом Марфы с просьбой дать монастырю разрешение на рыбную ловлю в водах Новгородской республики. Марфа изгнала Зосиму Соловецкого из Новгорода. Тот предрек: