— Как же так? — огорчился Якобсон. — Ведь это значит, что я должен задержать вас и доставить в ближайшую комендатуру.

— Где та комендатура?.. — посетовал Влад.

— Увы, увы, — согласился старик. — А если посмотреть, сколько времени я нахожусь в безвестной отлучке, то меня тоже следует приравнять к дезертиру. К тому же, признаюсь, как на духу, ради прекрасных глаз вашей спутницы я бы дезертировал даже с поста командующего. Так что я не осуждаю вас, лейтенант, не осуждаю.

— Боюсь, что командующий тоже скоро дезертирует со своего поста, — заметил Влад. — Теперь это не слишком уютная должность. Кстати, лейтенант, мы привезли вам подарки. Прежде всего, — Влад стащил с головы шлем, — вот вам новый котелок. Думаю, в хозяйстве пригодится.

— Спасибо… — старик даже не пытался скрыть радости. — Но послушайте, лейтенант, как же вы будете без шлема? Ну хорошо, микрофон, я вижу, снят, но наушники? Принимать можно и на громкую связь, но это не всегда удобно. И потом, оптика, прицелы… Я понимаю, вы покинули ряды наших доблестных вооруженных сил, но вы уверены, что вам никогда больше не придется стрелять?

— Мертвый посредник только мешает, — повторил Влад слова Чайки. — Не далее чем вчера я положил плазменный заряд с пятнадцати астрономических единиц в центр пятисоткилометровой мишени. И заметьте, это на скорости в сто це.

— Потрясающе! — воскликнул Якобсон. — Я вижу, вы ведете интересную, насыщенную жизнь. Я и сам бы не прочь присоединиться к вам, жаль, мой истребитель давно лежит на боку. К тому же приборы врут, а сердце подсказывает, что я должен оставаться здесь. Это мой долг перед здешней землей. Ведь без меня здесь все одичает, представляете? — Старик царственным жестом обвел берег озера и лес, не хранящие никаких следов цивилизаторской деятельности.

— А вот еще один совсем маленький подарок, — сказала Чайка и протянула клипсу. — Здесь ровно двадцать песен, все как вы просили.

— Пам-тирам-пам! — Якобсон всплеснул руками. — Откуда?

— Трофей, — важно сказал Влад. — Приз за меткую стрельбу.

— Хорошие песни, — сказала Чайка, — особенно последняя. Она подтвердит, что сердце вас не обманывает.

Якобсон благоговейно принял подарок, прижал к груди, потом поднес руку с клипсой к уху, тут же отдернул. Лицо его отображало всю гамму чувств — от восторга до ужаса.

— Нет, так просто нельзя, — смущенно пробормотал он. — Потом, в тишине, вдумчиво и с наслаждением… А сегодня я не могу, сегодня и без того великий день. Завтра, вечерком… — Зажав драгоценность в кулаке, старый меломан поспешил к хижине, прятать. Даже по походке его было видно, что он пытается вспомнить, что значит иной ритм, кроме намертво въевшегося в душу.

— А ведь он так никогда и не включит эти записи, — тихо сказал Влад, провожая взглядом вздрагивающую спину. — Каждый день будет собираться и всю жизнь откладывать.

— Знаю, — отозвалась Чайка. — Но он так счастлив, что у него есть эта штучка.

Якобсон вприпрыжку вернулся к кораблю:

— Я даже не знаю, чем мне вас отблагодарить. Разумеется, вы отобедаете со мной. Я не ставил с вечера силков, но зато в протоке у меня поставлена верша. Я ведь родом с Верануса, вам не случалось там бывать?

— Нет, — в голос ответили Влад и Чайка.

— Очень милая планетка, но рыбы… рыбы там практически нет. Но мы все равно ставили верши в канале и даже что-то ловили. А здесь рыбы удивительно много, такие карасики, представляете? Они маленькие, но от этого особенно вкусные. Так вот, утром я вытащил ровно сорок шесть штук, представляете, и еще подумал: «Куда так много? Не иначе сегодня будут гости!» — и тут вы. Как удачно!

— Мы обещали, — сказал Влад.