– Ну и грязища у тебя, Равиль!

– Не мое добро, товарищ капитан! Наверное, сменщик тряпья накидал…

Дверь захлопнулась, теперь веселился водитель Равиль. В отличие от капитана он смеялся тихо, часто, будто чай горячий прихлебывает. Наконец заурчал двигатель, машина неторопливо выкатила за ворота.

– Твою мать… – Кощей вытер ладонью пот со лба. – Кажись, пронесло… Что дальше будем делать, бугор?

– Молчать и ждать! – Стрельников сладко зевнул, будто очнулся от сна.

Машина бодро неслась по укатанной дороге. Вскоре грузовик сбавил темп, шофер включил пониженную передачу, повернул налево и медленно покатил, переваливаясь на ухабах.

– Пора! – кивнул старшина. Он толкнул лист фанеры, тот с грохотом упал на пол кузова. – Костенко, бери мешок!

Степа послушно подхватил рюкзак, продел руки в лямки. Крепкий деревенский парень, такому не привыкать таскать тяжести. Четверо беглецов выскочили из заточения, с наслаждением разминая затекшие ноги. Рессоры у старенького грузовика оставляли желать лучшего, люди упирались руками в стены, чтобы не упасть. Только Стрельников стоял ровно, как старый морской волк на палубе. Он шагнул к переборке, отделяющей кузов от водительской кабины, и ударил по ней кулаком. Грузовик притормозил. Рука Ершова метнулась в карман робы, пальцы нащупали надраенную добела стальную заточку. Во рту появился медный привкус, зубы выбивали дробь.

– Кто там, мать вашу?! – заорал шофер.

Старшина распахнул дверь, выскочил наружу. Тяжелый запах кузова наполнился ароматом весеннего леса, кричали сороки, неся миру весть о появлении в тайге опасных и безжалостных охотников. В двух метрах стоял коренастый кривоногий мужичок лет сорока. Черные монголоидные глаза смотрели на беглых урок без признаков страха, в руках он сжимал короткий обрез. По закону вольнонаемным запрещалось иметь оружие, но суровая тайга диктует свои условия, и подполковник Зубов закрывал глаза на нарушения подобного рода.

– Ты! – Он навел черное дуло. – Живо на землю, остальные выходят по одному!

– В обрезе два ствола, Рэмбо! – мягко, по-отечески улыбнулся бугор. – Это означает два выстрела без перезарядки. Одного из нас ты замочишь, во второго промажешь. Руки вон дрожат… Что с остальными делать будешь?

– Я сказал, живо ложись на землю! Тебя я первого прикончу, сука! – Губы у шофера дрожали, смуглое лицо посерело, пальцы впились в приклад мертвой хваткой.

Кощей спрыгнул на землю, припал к земле, как лисица на охоте, стальное острие заточки сверкнуло на солнце. Предчувствие кровавой разборки придало ему сил. Он попытался зайти шоферу с тыла, тот на мгновение отвел ствол, и тотчас бугор отбил оружие, коротко ударил ребром ладони по выпирающему кадыку.

Равиль выехал в то утро в неурочный час! Он успел нажать курок, пуля прошила кузов грузовика. На землю осыпалась молодая кора дерева, возмущенно загалдели птицы. Человек опустился на колени, словно намереваясь помолиться, лицо побагровело. Ершов проглотил сухой ком, жажда безнаказанного убийства захватила его сполна. Истинно, в добрый час пересеклись их жизненные пути с бугром! Он подскочил к задыхающемуся шоферу, изготовился нанести смертельный удар заточкой. На обветренных губах садиста блуждала рассеянная ухмылка. Однако то, что случилось в дальнейшем, никак не вписывалось в лубочный формат уголовной романтики. Стрельников перехватил его руку и без видимых усилий нажал болевую точку на запястье. Острая боль пронизала руку, заточка упала в траву, заключенный со стоном рухнул на корточки.

– За что, бугор?! – затряс в воздухе онемевшей кистью несостоявшийся мокрушник.

– Дисциплина – залог успеха любой операции! – назидательным тоном, словно школьный учитель, объяснил Стрельников. – С нынешнего момента все свои действия согласовывать лично со мной. Всем ясно?!

– Так точно! – коротко ответил Малыш.

– Ясно… – тихо пробормотал Степа. Он топтался на месте, не решаясь смотреть в глаза поверженному кумиру.

Старшина повернулся к шоферу, одним движением вправил кадык, человек закашлялся, часто и громко дыша через нос.