Он смеется, и либо в этом звуке есть какая-то черная магия, либо я слишком пьяна, либо и то, и другое. Потому что покалывание, которое это вызывает, выходит за пределы моих ушей и течет в крови.

— Ты даже не знаешь, как я выгляжу. — он постукивает по своей маске. — Может, внутри я покрытый шрамами монстр.

Я приподнимаю плечо.

— Я бы не удивилась.

— Да?

— Да. Тебе пришлось бы так или иначе быть монстром, чтобы спасти меня, смотреть, как на меня вот-вот нападут, а потом в самом конце изобразить рыцаря в черных доспехах, просто чтобы предаться насилию. Ох, и тебе нравится Ницше. Необходимо достичь определенного уровня странности, чтобы быть поклонником Ницше.

— Во-первых, я не спасал тебя. Я просто притворился, что не вижу тебя, дабы избежать осложнений. Джокер не планировал нападать на тебя, если бы ты его не спровоцировала. И я не рыцарь, дорогая. Я вмешался только для того, чтобы узнать, почему ты спровоцировала его, когда могла бы использовать иной подход. Что касается того, чтобы ударить его, то это не было насилием. Насилие получает ответный удар. Этот поступок был простой демонстрацией власти в ответ на его дерзость подвергать сомнению мои приказы. О, и я не фанат Ницше только потому, что я его читал.

Черт возьми.

Я не в своей тарелке. Впервые за целую вечность я чувствую, что не могу с кем-то справиться.

Определенно не тогда, когда я пьяна, и мои запреты, кажется, исчезают куда-то, куда я не могу дотянуться.

Хотя я стараюсь это скрывать. Играю в беспечность, будто это моя любимая игра.

— Тогда чей ты фанат?

— Самого себя.

— Вау. Звонил Нарцисс, и он хочет вернуть свой статус высокомерного человека.

Он смеется, звук в равной степени легкий и навязчивый в безмолвной темноте. И по какой-то причине мне кажется, что я могла бы слушать этот тенор его голоса всю ночь напролет.

— Что, если я откажусь возвращать?

Я приподнимаю плечо.

— Поздравляю с твоим нарциссическим статусом. Возможно, тебе потребуется проверка реальности на предмет того, что твои достижения и таланты практически не имеют ценности, а использование других людей не делает тебя грандиозным.

— Тогда кем это делает меня?

— Недочеловеком.