Никто в городе никакого сопротивления не оказывал. Владислав погиб в бою вместе с остатками верных войск. Горожане забились по углам и молились о спасении, нагородив себе в воображении совершенно чудовищных страшилок и пасторальных, умиротворяющих видов Преисподней. А обоз ценного имущества, столь тщательно собираемый королем Литвы и Польши с города, всецело перешел в руки Дмитрия.

Император же, войдя в город, двигался словно робот. Его два холодных, сверкающих небесной синевой глаза бездушно смотрели на людей. Но ровно до того момента, как не скользнули взглядом по худенькой чумазой девочке. Лет девяти, не больше. Она не плакала, как большинство детей в округе. И была чем-то неуловимо похожа на Анну. Не внешностью, нет. Император этого понять не мог. А главное – она не боялась. Даже напротив, взирала с каким-то сожалением и легкими нотками осуждения во взгляде. Что-то в духе: «Ай-ай-ай, что же ты творишь!» Может быть, конечно, и не так. Может быть, Дмитрию все это почудилось. Но это помогло. Его отпустило. Словно автоматический предохранитель в голове вновь включился, запуская сознание в обычном режиме.

Император как-то неловко улыбнулся. Слез с коня. И присев на колено, поинтересовался:

– Кто ты?

– Девочка.

– У девочки есть имя?

– Арья.

– Арья? – удивленно вскинул брови Дмитрий. – А как оно звучит полностью?

– Арья.

– Ваше Императорское Величество, – робко вмешался стоявший рядом дородный и неплохо одетый мужчина. – Она не местная. Дочь рабыни, которую привезли откуда-то издалека. Это мать ей имя дала.

– А где ее родители?

– Умерли.

– Их убил я?

– Нет, – произнес и еще сильнее склонился мужчина. – Лихоманка прибрала. Брат мой выкупил ту рабыню, да в жены взял. Вот и осталась сиротка у меня на воспитании.

– Почему так плохо одета? – с легким раздражением спросил Дмитрий. – Если дочь рабыни, то никакого ухода не должно? Или рабы по-твоему не люди?

– Нет, что вы, – замахал руками перепуганный мужчина, падая на колени и одновременно умудряясь медленно отползать.

– Тогда почему ты не оказываешь должного ухода племяннице? Молчишь? – произнес Император. Потом медленно извлек клинок и, поддев им подбородок, заставил его поднять глаза. – Или ты мне сейчас говоришь правду, или я тебя убью. Говори.

– Си… сирота. Она сирота. А у меня и у самого пятеро детей.

– Почему сам одет так хорошо?

– Так на последние оделся, чтобы дела вести, нужно уважение оказывать. А какое уважение без должного вида?