И народ побежал.

Безумно. Самозабвенно. Словно Остап Бендер в Новых Васюках, спасаясь от шахматистов.

Турум! Турум!

Затрубили горны кавалеристов, собирая под знамена изрядно рассеянных всадников.

Минут пятнадцать прошло, прежде чем всадники, сохранившие под собой коней, смогли собраться под рукой своих командиров. Отвратительная видимость и натуральная кровавая каша под ногами не способствовали.

Вновь заиграли горнисты.

И кавалеристы пошли в атаку.

Кирасиры, на острие. Эквиты – расходящимися крыльями. Шли достаточно редко. Благо, что бегущую толпу пехоты не нужно было опрокидывать. Ее нужно было рубить, рубить, рубить, РУБИТЬ!

Кавалеристы ушли в атаку, а пехота выходила под барабанный бой из редутов и строились. Дмитрий не хотел терять полученный успех. Случайный. Ночная атака могла легко закончиться полным разгромом четырех легионов. Но… не вышло. У врагов, разумеется. Он же, одержав уверенную победу в ночном бою, собирался отбить обоз и смять оставшиеся очаги сопротивления. Люди были уставшими. Что есть, то есть. Но медлить было нельзя…

Утро вступило в свои законные права, окруженное напряженной деятельностью. Большая часть строевых легионеров уже спала. Тыловые службы деловито разгребали завалы трупов. А Дмитрий, сидя на небольшом раскладном стуле прямо на гребне второго редута, наблюдал за работами и ждал.

Но вот, когда солнце уже выглянуло из-за крон деревьев, окончательно войдя в свою силу, прозвучал рожок и сигнальщик начал отмахивать флажками. Сигизмунд ушел. Его конь убит, как и большинство телохранителей и сопровождающих, но он ушел.

– Жаль, – тихо сам себе произнес Дмитрий. – Было бы очень удобно.

– Что, Ваше Императорское Величество? – оживился стоящий чуть поодаль слуга, не расслышавший слова бормотания.

– Я говорю, пора спать, – благожелательным тоном ответил Дима и направился к своей палатке. Сражение закончилось, все занимались своим делом, и его бдение было совершенно ни к чему.

Лишь к концу второго дня завершился сбор трофеев, сортировка и погребение трупов, да и вообще – общее подведение итогов. За два боя и последующее преследование удалось уничтожить свыше восемнадцати тысяч строевых, да еще без малого две тысячи тыловых. Остальные, в основной своей массе, побросав оружие, рассеялись по округе. Почему побросав? Так бежать было легче. Кто сознательнее и умнее, наверняка пробирался к ближайшему опорному складу Владислава. Там могут накормить и дать приют. Но к этому стремились далеко не все.

Объединенной армии в тридцать пять тысяч строевых больше не существовало.

Среди легионеров самые тяжелые потери понесли как ни странно кирасиры. Самые защищенные, однако же. Слишком уж сильно завязли они в массах пехоты, потеряв разгон. От трехсот восьмидесяти четырех кирасиров двух когорт осталось чуть больше полутора сотен. Причем только девять было без коней. Потерять лошадку в той давке означало почти верную смерть. Затаптывали. Эквитам повезло намного больше. У них безлошадных было почти сотня. В самую давку они не лезли. Но все равно, из полутора тысяч больше трехсот человек убило или ранило. Пехота потерь почти не понесла. Едва сотню убитых и раненых на две тысячи бойцов иначе и не назовешь. Да и артиллеристы тоже удивительно хорошо выглядели.

Утром же четвертого дня отдых завершился с приходом семи городовых центурий из Смоленска. Им торжественно передали экспроприированный обоз и боевые трофеи, а сами двинулись дальше. Ведь война только начиналась.