Самые ранние пташки в городе обычно пекари, но и они еще спали в своих кроватях, а я уже ждала в назначенном месте, ежась от утренней прохлады. В мешке за поясом звенели золотые монеты и несколько украшений, очень дорогих, но для меня особой ценности не представляющих. Раскидистый красный бук сиял кровавой каплей посреди парка, так что найти место встречи оказалось предельно просто. Император должен был отправиться в путь вслед за мной, предварительно устроив сцену, укоряя «неблагодарную сбежавшую младшую жену» в воровстве. Тавр попытался отговорить меня от очередного «сальто мортале» и не делать из себя живую наживку, но конечно же у него не вышло. «Иногда мне кажется, я женюсь на упрямой ослице, — закончил он свою проповедь, поняв, что я осталась непреклонна. — Самой прекрасной ослице на свете», — добавил, заметив, что я вот-вот обижусь.

Когда свет алого рассветного солнца коснулся листвы бука, к нему подошли еще четыре женщины. Помимо моей знакомой, что вербовала новых ведьм, здесь были молоденькая хорошенькая девушка, женщина постарше, явно ее мать, с обреченным видом прижимающая к груди немногочисленные пожитки, и пожилая дама из тех, кого боятся дети, потому как кожа ее была покрыта многочисленными черными родинками. Я-то знала, что такое иногда случается с прекрасными северянками, чья кожа не приспособлена к сильному солнцу юга, но местные жители во всем — бородавке на носу, россыпи родинок на щеках, в редких волосах — готовы видеть дурные предзнаменования. Эта троица, за исключением провожатой, у которой, как и у меня, имелась собственная лошадь, сидела на обозе, который тащил крупный золотистый тяжеловоз.

— Мы отправляемся в путь. Попрощайтесь со своей старой жизнью прямо сейчас и идите в новую, полную приключений и опасности, но, главное, свободы. И не бойтесь, ведь с нами императрица! — воскликнула она, а я испуганно оглянулась, решив, что узнана. Меж тем девушка продолжила: — Она поддерживает наши благородные начинания.

С этими словами проводница тронула носками сапог белую с коричневыми пятнами кобылу, что вальяжно направилась вглубь парка, а оттуда в рощицу, граничащую с лесом. Лошадь явно знала, куда идти.

— А почему вы решили, что императрица с нами? — не могла не поинтересоваться.

— Наши предсказательницы предвидели, что очень скоро она придет к нам и благословит наш труд.

Меня начинали утомлять бесконечные высокопарные речи. Много слов и мало дела. Где план строительства города? Где программа его обеспечения? Да и чем, в конце концов, собирается заниматься целая толпа девушек и женщин? Не одну меня томили вопросы, мать красотки произнесла на удивление нежным голосом:

— Вы стали нашей последней надеждой. После того как в мою Ирири влюбился местный лорд, мы много скитались, избегая его внимания, но все было тщетно. Он уничтожил нашу ткацкую мастерскую, убил жениха моей дочери. Сделал все, чтобы взять ее младшей женой. И как мы, простой люд, можем противостоять избалованным аристократам?

— Никак, — согласилась старуха. — Меня вон тоже местные хотели на костре сжечь, когда половина коров передохла. Решили, что я ведьма и заколдовала их. А теперь придется и правда становиться, — говорила она трескучим голосом, а я запоминала информацию и мысленно била себя по лбу за то, что не предприняла подобную поездку раньше.

Лорд, который возомнил себя выше закона, деревенские, угрожающие сжечь на костре, непонятная организация, собирающая возможных ведьм… Куда смотрел Теренис-старший? Старик повернулся на власти, хотел все больше и больше, а о том, что делается в подконтрольных ему территориях даже не думал. А теперь мне, восемнадцатилетней пигалице, придется разбираться в этом балагане. Хорошо, что есть Роах, его клан и его псы. Нужно будет поинтересоваться у Ирири, как зовут воспылавшего к ней любовью лорда, а у старухи узнать, где именно люди вместо того, чтобы лечить скотину, пытаются спалить якобы виновную на костре. Захваченная размышлениями, не заметила, что женщины выжидающе смотрят на меня, желая услышать и мою историю. В порыве вдохновения ляпнула:

— А я что, родилась аристократкой, но сквиром. В семьях к нам относятся хуже, чем к челяди. В пятнадцать выдали замуж младшей женой. Муж меня ценил как одну из своих скаковых лошадей. А потому частенько разрешал друзьям покататься на мне.

Потрясенные женщины молча переваривали историю.

Ехать долго не пришлось. Молодые деревья в возрождающемся Черном лесу радовали глаз изумрудными кронами. Шустрые белки сновали по ветвям, птицы вили гнезда. Все вокруг было пропитано жизнью, и я не могла не гордиться собой за то, что приложила к этому руку. Листва зашуршала, словно это место узнало и приняло меня. Услышанное мне не показалось, проводница воскликнула:

— Лес приветствует нас!

Этой девушке в театре бы играть, столько эмоций в звучном голосе.

Мы неспешно двигались мимо причудливых «танцующих» деревьев, мимо красных стволов сосен и бесконечного количества дубов с листвой почти черного цвета. Я никогда не видела подобных растений и начинала понимать, почему утеря Черного леса для ведьм стала такой трагедией. Мои спутницы смотрели на окружающий пейзаж с таким же восхищением.

— Он живой! — воскликнула красавица Ирири, когда корень одного из черных дубов услужливо отодвинулся, давая дорогу нашей небольшой группе.

— В ком-то из вас есть сила, — заявила провожатая, приглядываясь.