– Значит, его печать вне времени и пространства, – кивнула Вайолин, – все, молчим. Точнее, страдаем».

Хестер прикусила губу и с отчаянием посмотрела на Даррена: зачем он призвал свою печать во время Прорыва? Если это то же самое, что и графский родовой перстень, то его назначение лишь заверять важные документы! И подтверждать право внесения изменений в семейные магические конструкты. В бою он непригоден, даже руку не утяжелить: хрупкая штуковина!

– Думаю, я должен передать его вам, – тихо проговорил Дервен.

И Хестер медленно покачала головой:

– Нет. Мои покои – проходной двор и…

– И вы можете вот этим подтвердить свое право закрыть их. И это подтвердит, что Император в сознании, – настойчиво проговорил Дервен, после чего добавил: – Он убивает меня. Вы – наследница, вам он вреда не причинит.

Только после этого Хестер протянула руку и приняла цепочку с кольцом. Печать начала светиться, затем свет перекинулся на кольцо, в котором покоились сердечные искры, а после все погасло.

– Печать признала вас, – с благоговением произнес Дервен.

– Мы не вынесем это на публику. Пока не вынесем. Это ведь… Это ведь обратимо?

– Да, такое уже случалось. Как только Император встанет на крыло, печатка сама вернется к нему, – поспешно произнес Дервен.

И только после этого Хестер прошла в саму палату.

Даррен все так же казался спящим. На бледных щеках появился румянец, дыхание стало чуть более сильным: сработали накопители из браслета. Хестер присела на колченогий табурет, что стоял подле постели любимого, и взяла его за руку.

– Твоя печатка признала меня. Ты готовился умирать, Дар? Такой маленький Прорыв свалил тебя с ног, это ведь невозможно? – шептала Хестер и оглаживала едва теплые пальцы дракона. – Если ты не вернешься ко мне, то я… Я сбегу и брошу всю Империю в пучину безвластия. Все равно простые люди не пострадают, знать будет слишком занята собственными дуэлями.

Смахнув со щек слезы, Хестер вздохнула:

– Я вру, и ты наверняка это чувствуешь. Конечно, я не брошу все вот так. Но так и знай: сына нашего воспитывать буду я. И если потребуется – вне дворца. Никто и никогда не заберет у меня ребенка. Ты сам…

В этот момент ее горло перехватило спазмом: а что, если кто-то нанес вероломный удар? Что, если Даррен почувствовал, что его атакуют, и последнее, что он успел сделать, – это обезопасить ее, Хестер?! Ведь дворцовая охранка, ее магическая часть, явно воспринимает леди Аргеланд хозяйкой!

«Но предатель должен быть близко. Очень близко», – пронеслось в голове Хестер.

После чего ее мысли невольно перекинулись на Первого Советника. Он ведь был весьма и весьма близок к Императору, верно?

– Нет-нет, о чем это я, они ведь друзья, – прошептала Хестер и даже тряхнула головой. – Грегуар тогда тоже может быть предателем. И даже мудрейший, который вообще был с нами на одном балконе!

Но… Как бы Хестер ни убеждала себя перестать об этом думать, Левайр все больше и больше походил на предателя.