МОСКВА. СУХАРЕВСКИЙ РЫНОК. 19 мая (1 июня) 1917 года.
– Посторонись, православные!
Жандармское оцепление выдавливало праздных зевак подальше от стен Сухаревской башни. За их спинами происходило нечто интересное – шел спешный вынос и погрузка в грузовые авто каких-то ящиков, коробок, сундуков и прочего добра, которое так часто можно наблюдать при переезде. Правда, в отличие от переезда частного лица, здесь не наблюдалось мебели, всякого рода предметов мещанского быта и прочего, что составляет понятие обжитого домашнего уюта. Впрочем, как тут может быть уют, в Сухаревской-то башне? Не к ночи будет она помянута, прости Господи!
Жандармы все энергичнее старались оттеснять толпу, но зеваки лишь прибывали, переговариваясь, посматривая через головы жандармов, обсуждая и дивясь происходящему.
– Поручик! Вы что, белены объелись?! Немедля прекратить!
Толпа живо переключила свое внимание на новое действующее лицо, которое неприминуло заявить о себе во весь шепот:
– Вам же приказали не привлекать внимание! Или вы не знаете, что такое слово «тайно»? Прекратите немедля!
И под яростные команды цепь жандармов, только что такая бравая и уверенная в себе, вдруг покачнулась и спешно покатилась под защиту страшных стен Сухаревской башни. Лишь гомон, лишь пересуды, вот и все, что осталось от этого непонятного происшествия. Но еще долго сначала ряды Сухаревского рынка, а потом и вся Москва перешептывались между собой относительно данного недоразумения…
* * *
ПОСЛАНИЕ ИМПЕРАТОРУ ВСЕРОССИЙСКОМУ. 19 мая (1 июня) 1917 года.
Дорогой Майкл!
С чрезвычайной обеспокоенностью пишу тебе настоящее письмо. Твои войска и твои генералы явили миру пример необычайной оплошности, которая может завлечь наши страны в действия, решительно препятствующие нормальному положению вещей. Надеюсь, что ты не станешь убеждать меня, что твоя армия во Франции заняла Осер лишь вследствие неких обязательств, взятых твоей страной на международном уровне. Так называемое правительство генерала Петена никем в мире не признано, а договоры, заключенные с ним юридически ничтожны.
Но даже если на мгновение допустить правомерность данного заявления, то все же нет и не может быть оправдания вмешательства одной из наших армий во внутренние дела Франции. Уверен, ты понимаешь – только компромисс может погасить огонь французской гражданской войны, только умеренность желаний избавит нас от потери главного союзника на континенте. Поэтому нет и не может быть альтернативы признанию генералом Петеном верховенства власти закона, власти Национального Собрания. Надеюсь, ты используешь известное свое влияние, дабы побудить генерала Петена и его так называемый Верховный Военный Комитет сесть за стол переговоров с законным правительством Французской Республики.
В свою очередь британские дипломаты и войска используют весь арсенал своего влияния для скорейшего достижения согласия между правительством в Руане и означенным выше «комитетом» генерала Петена.
Повторно призываю тебя рассмотреть вопрос новой взаимоприемлемой для всех сторон кандидатуры на пост главы Временного правительства Франции вместо одиозного для России господина Бриана. Предложенная тобой в качестве компромисса фигура генерала Петена не может быть принята ввиду того, что в Руане это воспринимают как однозначную капитуляцию. Уверен, что нам следует определиться с компромиссной фигурой как можно скорее, пока ситуация во Франции окончательно не вышла из-под контроля, обратив всю страну в хаос гражданской междоусобицы.
Особо хочу обозначить свою позицию относительно расширения числа сторон, участвующих в урегулировании и так запутанной ситуации. Твои предложения относительно участия Италии в восстановлении порядка во Франции вызывают тревогу, поскольку итальянская армия и так с огромным напряжением сил удерживает австрийский фронт, если же еще позволить перебросить дополнительные силы Итальянского Королевства на юг Франции, то можно с уверенностью прогнозировать катастрофические последствия для всего нашего дела на южном театре военных действий.
Кроме того, твои пожелания относительно учета дополнительных интересов Италии не имеют под собой никаких оснований, поскольку все вопросы и все интересы были учтены в соглашении, определившем порядок вступления Италии в войну на стороне Антанты, а для дополнительных условий пока не наблюдается решительно никаких особых побед, могущих заставить нас кардинально пересмотреть условия в пользу Рима.
Прими и проч.
Твой кузен, Джорджи.
Сандрингем-хаус, 29 мая 1917 года.