— Почему я должен оставить тебя в живых? — на ломаном японском спросил толстяк.

Ага! Значит, меня не узнали и считают простым моряком. Я попытался ответить, но из пересохшего горла вырвался только глухой хрип. Мне сунули в руки кружку с водой. Я отхлебнул и закашлялся. В кружке была морская вода. Матросы захохотали. Адмирал тоже заулыбался. Вот твари!

— Кто вы? — я решил потянуть время — Где я?

— Ты на кобуксоне адмирала И Сунсина — молодой подлиза подскочил ко мне и схватил за волосы, пригибая голову вниз — Хочешь пойти на корм рыбам? Соскучился по своим товарищам?! Быстро отвечай его превосходительству!

— Я младший артиллерист флагмана Таю-бунэ, Шигучи Идитенахер.

— Странное имя — пожал плечами И Сунсин — Младший артиллерист говоришь… С цепными снарядами имел дело?

— Книппелями? Да, было дело.

— Будешь учить моих моряков стрелять книппелями — останешься живым. В трюм его!

Корейцы схватили меня под руки и потащили вниз. В трюме было тесно и воняло рыбой. В проходах стояли мелкокалиберные коронады, валялись картузы с порохом. Да, о пожарной безопасности тут слыхом не слыхивали. И как эти любители умудрились пустить на дно весь мой флот?!

Меня заперли в маленькой коморке на носу судна. В ней не было ни кровати, ни гамака. Из всех удобств — ведро для отходов и жалкое оконце размером с кулак. Под вечер на море началось волнение, перешедшее в шторм. Небо, такое чистое утром, нахмурилось, закатное солнце окрасилось в кровавый цвет и едва пробивалось сквозь белесую дымку. Порывы ветра стали сопровождаться зарядами дождя. Кобуксон то и дело вздрагивал от напора ветра и волн. Я выглянул в окошко. Не пора ли его задраить ставни?

Небо приняло другой вид — белесая дымка сменилась черными тучами, дождь начал хлестать как из ведра. Сверху, по палубе забегали матросы, послышался скрип веревок. Наверняка, спускают мачту. И действительно, спустя какое то время, я услышал размеренные удары в гонг — матросы сели за весла. Корабль перестал рыскать и пошел ровнее.

И тут нас настиг первый шквал. Воздух стал такой плотный, что видимость снизилась до десяти метров. Каждая волна стала походить на огромную гору. Про такие говорят: «девятый вал». Над темной водой грохотал гром и метались ослепительные молнии.

Так продолжалось всю ночь. Я уперся ногами в противоположную стенку, но все-равно несколько раз меня чувствительно крутануло по всей коморке. Мне стало понятно, почему моряки в своем большинстве верят в бога. Живя на суше, мы не сталкиваемся так часто с грандиозными проявлениями природы. Зима сменяет осень, ночь — день. В море же нет никакой уверенности дожить до следующего дня. Каждый шторм грозит бедою, а каждый неосторожный шаг — гибель в зубах акулы. Именно бушующий океан — живое воплощение божьего гнева и каждый мореплаватель это ощущает на собственной шкуре.

К утру штормовой ветер стих, солнце выглянуло из-за туч и весело засияло по волнам. Меня накормили завтраком из рисовых лепешек и даже дали зеленого чаю. Еще день спустя мы вошли в узкую бухту. Я начал гадать, что это за место. Йенду, Ганджин… На побережье Кореи не так уж много пригодных гаваней для флота.

Десяток причалов, стапеля и даже пара деревянных кранов — похоже, что корейцы серьезно вкладываются в военно-морское судостроение. Я попытался прикинуть количество заложенных кораблей, но тут за мной пришли.

И Сунсина встречала целая делегация во главе с чиновниками в черных ханбоках и обязательных круглых шляпах. На причале стояли десятки людей. Некоторые из них махали платками, кричали что-то веселое. Моряки весело отвечали. Я пересчитал количество кобуксонов. Из десяти кораблей домой вернулись девять. Еще один видимо, погиб или во время сражения или сразу после во время шторма.

Мне связали руки и толкнули на сходни. Пока спускался, рассматривал корейцев. Разница с японцами была, что называется на лице. Мужчины-корейцы обладали более густым волосяным покровом, у них чаще можно было наблюдать усы и бороду. Японское лицо мне показалось в среднем более вытянутым, нос шире, а глаза больше. Но больше всего меня поразили корейские женщины. А точнее их одежда. Снизу как обычно — юбка. А вот сверху… нечто напоминающее жакет, только со специальным вырезом для груди. Не вертикальное декольте, а именно горизонтальный вырез, из которого торчат обе голые груди. Целиком и полностью. Сначала я подумал, что это какой то странный выверт моды. Может для удобства кормления ребенка? Но нет, практически все женщины — молодые и старые, мимо которых мы шли носили подобные жакеты.

Пожалуй, ни одна женская одежда в истории человечества специально не открывала бюст. Часть груди, декольте — пожалуйста. Но полностью? Да еще у городских жителей — примитивных охотников-собирателей из Амазонки оставим в стороне… Это ж какая гиперстимуляция мужских инстинктов получается. Да и для чего?

Додумать эту мысль мне не дали. Пинок и я лечу в черную зловонную дыру, а сверху опускается деревянная решетка. Здравствуй, тюрьма.

Глава 11