В “ХЛАМе” состоялась знаменательная встреча Мандельштама с Надей Хазиной, будущей Надеждой Яковлевной Мандельштам. Это было 1 мая 1919 года. Тогда там отмечали день рождения Александра Дейча. Были Тычина, Терапиано, Нарбут, Надя Хазина, И. Эренбург.
После войны Дейчи дружили с Верой Инбер и ее мужем, известным врачом Страшуном. Как-то Вера Инбер выпустила книжку с воспоминаниями о детстве, а какой-то художник написал ей, что хорошо помнит, чья она родственница. Как она, будучи двоюродной племянницей Троцкого, сидела у того на коленях и писала ему стихи. Страшун, знаменитый врач, должен был быть арестован по “делу врачей”. Но ученики спрятали его в психиатрической больнице. Он вышел оттуда абсолютно изменившимся, забыл науку, сидел в кресле на даче и вышивал подушки крестиком. И больше ничего не делал. Только вышивал. Вера Инбер очень страдала. Всего боялась. Этим она объясняла и свое выступление на известном московском собрании писателей против Пастернака в 1958 году. Говорила, что ей позвонили и сказали, что Троцкий вовсе не реабилитирован, и, если надо, они ей напомнят, что он ее родственник. Тогда она поехала и выступила.
В моих дневниках сохранился тяжелый разговор с Евгенией Кузьминичной про Тарасенкова и Белкину.
Но эти разговоры, пусть неприятные, учили меня умению не верить на слово, а включать все механизмы аналитики, опыта. А главное, все перепроверять.
24 декабря 2005 я записала:
Сегодня вышла моя маленькая книжечка “Хроника издательства «Узел»[24]”. Поехала к Е. К. Дейч и отвезла ей книгу. Далее состоялся разговор про Тарасенкова и Марию Иосифовну Белкину. Записываю, потому что сама нелепица обвинений многое объясняет. Сначала про Тарасенкова, что он доносчик и подлец.
– Допустим, – говорю я, – но покажите или скажите, где найти ту рецензию на Квитко, на которую вы ссылаетесь, считая, что Квитко из-за этого посадили.
– Не могу найти – видела в переписке Дейча с друзьями.
Я говорю, что вообще-то Тарасенков сам издал в Гослите последний сборник Квитко, какой смысл ему было на себя же писать разгромную рецензию? Другой вопрос, что он мог это сделать после посадки Квитко. Написать от страха. Она не смогла не согласиться.
Но потом снова говорит: “Белкина написала книгу «Скрещение судеб» про Цветаеву, на самом деле чтобы отмыть и обелить Тарасенкова. Она пишет, будто Аля с ним советовалась, спрашивала его совета. Да ей просто имя его было нужно.
Евгения Кузьминична не слышит и твердит, что ей достоверно известно, что Белкина все сожгла. Про книгу “Скрещение судеб” Е. К. сказала: “Писала, не приходя в сознание”. Удивительно, что Мария Иосифовна даже не помнит Евгению Кузьминичну. Знает другую жену Дейча – Лидию Бать. Странно, что здесь ее обсуждают и даже ненавидят. Я пришла домой, позвонила Белкиной и, среди прочего, безлично сказала, что про нее говорят неприятное.
На это она бесстрастно ответила:
– Запомни, ты еще про меня много всякого услышишь, это такой мир.