Далее все произошло быстро.
Через окно в прихожей Пит открыл огонь по охранникам, которые не были готовы к нападению и, безоружные, побежали к выходу.
Следующая пуля, пробив окно в гостиной, угодила Кане в грудь. Веса Лилай тоже упала, и Пит Хоффман вбежал в дом.
Велев женщине на полу лежать тихо, Пит Хоффман сфотографировал убитого мужчину рядом с ней. Это был один из тех неправдоподобных моментов, о которых комиссар Гренс говорил, что нужно отойти на шаг, чтобы поверить в их реальность. Пит сделал много снимков. Подносил мобильник к мертвым глазам, задирал рубашку на простреленной груди и щелкал прямо в черное пулевое отверстие. Последний кадр — струйка темной, еще не успевшей застыть крови. Пит отправил снимки на номер, с которого звонил обладатель искаженного го- лоса.
Проверил часы — успел.
Заравич должен был освободиться с минуты на минуту, все еще не зная о том, где прячется семья Пита.
Ноги налились свинцом, руки повисли вдоль тела. Хоффман обессилел, его мучила жажда. Он выдержал эту гонку со временем и теперь хотел одного — лечь на пол между мертвецом и рыдающей женщиной. Свернуться калачиком. Уснуть и проснуться в постели рядом с Зофией, в доме, которого больше не существовало.
Вот завибрировал мобильник — сообщение о том, что фотографии доставлены.
Или нет, другое.
Сообщение с красным восклицательным знаком означало, что ничего не может быть доставлено.
Черт, черт…
Нет связи. Нет сигнала.
Пит обежал спальню, кабинет, кухню, холл, комнату для гостей — ничего. Кроме «вай-фая», для которого нужен пароль.
Он вернулся к женщине, которая вела себя в точности так, как ей приказали.
— Пароль! Пароль к твоей Сети!
Она посмотрела на него и ничего не ответила.
— Говори! Я знаю, что ты понимаешь по-английски.
Веса Лилай продолжала молчать. Пит выстрелил ей в голень — наименее опасное ранение.
— Говори!