— А как?

Лина зарделась, но, взяв себя в руки, ловко перевернулась на живот, буквально тараном соблазнения выбивая из меня воздух. Розовые ягодицы сверкнули алыми пятнами моих шлепков на нежной коже, и девушка выгнулась, нерешительно замирая.

Все что смог — лишь накрыть своими руками ее бедра, которые выглядели такими аппетитными, что я сглотнул и притянул их к себе. Девушка, словно пантера, изящно выгнула спину и, не заставляя ее ждать, я вдавил стоящий и гудящий от желания член меж влажных губок.

Лина застонала так откровенно, что кровь в венах закипела, и звериная похоть высунулась наружу, награждая девушку резкими шлепками бедер. Я хотел ее, брал, взрываясь от открытого вида своей пары и, надавив ей между лопаток ладонью, заставил полностью опустить грудь на постель.

Она была такой беспомощной, поджимала пальчики на ногах от каждого движения, и кричала, кричала, кричала, заглушая мое собственное дыхание.

Языком слизал капельки пота с ее спины, поцелуями покрыл хрупкие плечи, с силой вгрызаясь в шею и двигаясь так быстро, как мог. Она закричала еще громче, тело покрылось мурашками, поднимая меня на небеса своей отзывчивостью и открытостью.

Скользнул ладонью по впалому животику и накрыл пальцами серцевинку между складочками, мягко пощипывая и надавливая на нее, чувствуя, как затряслась Лина подо мной от накрывающего оргазма. Я ощущал кожей, как выгибается ее тело, и продолжал сжимать зубами шею, ласкать пальцами отзывчивый бугорок, плотью чувствуя спазмы мышц, что бешено сокращались, толкая меня на край пропасти.

Сперва она. Я потом.

Лина устало засопела, уткнувшись лицом в подушку, и расслабилась, став мягкой и податливой, словно глина. Я кончал рыча, скалясь от удовольствия и притягивая ее бедра на себя до упора, не руша удовольствие своей пары. Только когда ее попка начала качаться, как соломинка на ветру, я вышел из ее горячего лона.

Такая нежная, доверчивая.

Душу затопили покой и равновесие. Отпустил прикушенную метку и поцелуями скатился вниз, касаясь обветренными губами каждого пятнышка на любимом теле.

— Ты дикарь.

— И тебе это нравится, — не чувствуя и десятой доли той злости, что была ранее, ответил и улыбнулся, щетинистой щекой потершись о нежное бедро. — Ты такая же, как и я, тебе нравится, когда я беру тебя как зверь.

— Замолчи, именем первого волка… — лениво ответила она, и я уложил ее на бок, накрывая покрывалом.

Лег рядом, подставив руку под голову и, не сдерживаясь, изучал пальцами ее лицо, запоминая каждую черточку в запечатанном навеки облике. Ее золото волос разметалось по подушке, щеки алели после секса, зацелованные губы налились румянцем, и я пододвинулся ближе, стягивая ткань покрывала с груди.

— Что ты делаешь?

— Хочу тебя пробовать, — скатился ниже и втянул розовый сосок, щелкнув по нему кончиком языка.

— Ты когда-нибудь устаешь? — со стоном спросила она, и сама зарылась пальцами мне в волосы, притягивая голову ближе.

— Не с тобой, волчица. Не с тобой.

Я еще долго изучал ее тело, гладил ее везде, целовал, пробовал языком и губами. Лина позволяла, лишь покрываясь румянцем, когда дело дошло до ножек, и я поцеловал каждый маленький пальчик на нежной ступне.