— Да я тебя…

Угроза повисла в воздухе, потому что девушка шагнула ко мне, вцепившись в волосы. Я взмахнула рукой, и пара острых царапин расцвела на щеке девушки. Она зашипела, словно потревоженная змея, а дальше все смешалось в вихре ударов и криков.

— А ну прекратить! Прекратить, я сказал!

Чьи-то сильные руки оторвали меня, куда-то понесли, а затем бросили в придорожную пыль. Я быстро вскочила, плохо понимая, что происходит.

— Я предупреждал, чтобы ты вела себя тихо, — угрожающе произнес толстяк, чье внимание я пыталась привлечь. — Бойд, Норр!

Один из громил шагнул ко мне. Я попыталась убежать, но оборотень оказался быстрее. Подхватив под руку, потащил к толстяку, уже постукивавшему рукоятью трости о ладонь. Второй мужчина вел мою соперницу.

Затрещала ткань сорочки, обнажая кожу спины, громила скрутил мои руки, не давая вырваться, а в следующий миг плеть опустилась на мою спину. Я закричала от дикой, выпивающей душу боли. Еще четыре удара и четыре нечеловеческих крика вырвались из моего горла. Казалось, что кожу и внутренности раздирают когти диких зверей. Я бы точно упала, если бы меня не держали.

— С этой все. Норр, веди следующую! — велел толстяк.

Громила легко поднял меня, почти закинув в клетку. Я упала, пытаясь стянуть края сорочки и кусая губы от невыносимой боли в спине. Где-то справа резал уши крик моей соперницы.

Вскоре и ее втолкнули в клетку. Девушка скрючилась на полу рядом со мной.

— Теперь ты поняла, девушка, что стоит слушаться, когда тебе говорят? — грубо спросил толстяк. — Купец Коддар плохого не посоветует, — усмехнулся он, сворачивая плеть. В свете луны на ее концах явно была видна кровь.

— Я дочь судьи Триила, а госпожа Корделия моя мачеха, — сквозь зубы повторила я, поднимая голову и окатывая толстяка ненавидящим взглядом. — Когда мачеха узнает, что вы меня похитили, вы все сядете в тюрьму и сгниете там!

— Бедная овечка, — покачал головой купец, — сама не знает, что говорит. Ведь твой отец уже неделю как лежит в могиле, и именно твоя мачеха и продала тебя.

— Ложь! — выкрикнула я, а из глаз против воли закапали слезы. Смерть отца я еще не успела оплакать. — Гнусное вранье! Вы все ответите за содеянное, я буду смотреть, как с вас живьем сдирают кожу!

Купец подошел ближе и, схватив пальцами мой подбородок, больно сжал.

— Купец Коддар лжет лишь в одном случае, девушка, — если ему это выгодно. Тебя продали. Теперь ты рабыня и принадлежишь мне. Уж не знаю, по какой причине твоя мачеха так решила, — хотя догадываюсь, что за твой вздорный нрав, — но теперь твоя жизнь принадлежит мне.

— Торговля людьми запрещена на землях Альдейна!

— Но не запрещена на землях Вольфторна, — осклабился купец, а внутри у меня все похолодело от его звериной усмешки.

Да, оборотни появлялись на наших землях, приезжая из-за моря, похищая девушек и выносливых мужчин для работы и продавая их с торгов на своих землях, а наш король закрывал на это глаза, потому что связываться с этими животными, в считанные секунды превращающимися в огромных безжалостных волков, было себе дороже. Поэтому соблюдалось шаткое перемирие: раз в полгода оборотни-работорговцы пересекали море, похищали десятка два крестьян и также быстро отбывали к себе.

Когда проносился слух о том, что к берегам Альдейна причалил корабль из Вольфторна, отцы прятали дочерей, а мужчины не выпускали из рук оружие. Но я бы никогда не подумала, что сама стану жертвой работорговцев.