Ровно через два дня морской министр вновь стоял навытяжку перед Регентом и его братом Петром Николаевичем – председателем Объединенного Военно-Технического Комитета.
– Что же, господин министр, нам думается, вы с господами корабельными инженерами поработали на славу, – произнес Николай Николаевич. – Ваш доклад весьма полезен, думается, в ближайшее время на его основе необходимо разработать концепцию нашего нового, в основном прибрежного флота, и также разработать программу корабельного строительства небольшого, но очень боеспособного Военного флота, который будет включать как тяжелые, так и легкие, включая так называемые «москитные», силы. Сейчас нам необходима в самую первую очередь реформа наземных сил, как понесших основные потери в минувшей войне. А ведь это потребует очень больших денежных расходов, как все мы прекрасно понимаем. Казна – не бездонный мешок, к сожалению, денег почти нет. Даже сумма в двадцать пять миллионов рублей, которую мы получили от Японии в качестве замаскированной контрибуции, не может радикально улучшить положение дел. Поэтому ваше решение дает нам несколько сотен миллионов рублей на армию, за что вас сердечно благодарю!
– Тем более и ваши решения о проведении некоторой реформы Военного флота уже начали приносить хорошие всходы, – подхватил Бирилев. – Благодаря вашим рапортам мы значительно расширили доступ в морской корпус, куда до последнего времени принимали лишь детей военных моряков, а также потомственных дворян. Вами в прошлом году изданы временные положения о судах вооруженного резерва, правила об аттестационных комиссиях в портах и новое положение о прохождении службы офицерами флота, которые разделены на строевой и береговой составы.
Сейчас в нашем флоте установлена классификация судов с разделением его как на «действующий», а также на первый и второй резервы. С помощью господ Костенко и Крылова были определены сроки службы судов в действующем флоте: для линейных кораблей и броненосных крейсеров – десять лет, для крейсеров и минных судов – до тех пор, пока их элементы удовлетворяют требованиям для нахождения в боевом строю. Министерством под вашим руководством введено положение об управлении заводами морского ведомства, причем были выделены из состава Санкт-Петербургского порта судостроительные верфи, а в основу их управления положены коммерческие начала. И, наконец, два месяца назад было издано положение о начальниках морских сил и опубликован наказ об управлении морскими командами.
Господа корабельные инженеры переведены в офицерские чины, а также по вашему личному приказу образованы два военно-морских кружка – в Петербурге и Севастополе. Министерство под вашим руководством отмечено неизменно благожелательным отношением оного ко всему действующему флоту и нуждам его личного состава. А наиглавнейшим вашим достоинством является откровенное признание непригодности старой системы управления морским ведомством, приведшей флот к поражениям 1904–1905 годов, и решимость провести в жизнь необходимые флоту реформы. За это честь и хвала вам, многоуважаемый Иван Михайлович!
Нами было принято решение, что столь выдающиеся ваши заслуги не должны остаться неотмеченными. Поэтому я выражаю вам удовольствие и с радостью вручаю орден Святого Благоверного Александра Невского.
С этими словами Великий Князь подошел к морскому министру, держа в руках деревянный ящичек, из которого извлек орденскую звезду, и торжественно закрепил ее на черном с золотом министерском мундире.
– А сейчас, Алексей Алексеевич, нам необходимо обсудить несколько очень важных для нас всех вопросов: необходимо начать разработку для нашей армии и флота аэропланов, и не спортивных – для развлечения публики, а боевых, дабы они проводили воздушную разведку, а также могли поразить противника с небес.
Как нам стало известно, ранее в нашей империи уже создавались не только проекты управляемых летательных аппаратов, но и собственно действующие образцы. Однако по злому ли умыслу на вредительство или же по обычной косности мышления некоторых чинов ни один образец так и не был изготовлен серийно и, соответственно, не поступил в войска.
Также необходимо одновременно передать нашим кораблестроителям наше пожелание о создании проекта авиаматки для использования летательных аппаратов не с берега, а непосредственно с моря. Хотелось бы увидеть сей проект месяца через четыре. Вот Его Высочество Петр Николаевич предлагает передать проектирование господам Костенко и Кутейникову. Для флота, думается, это будет очень полезная вещь.
Глава 7. Особенности национального прожектерства
– Мы люди бедные и по бедности своей мелкоскопа не имеем, а у нас так глаз пристрелявши.
Всем известной особенностью российской государственной машины на протяжении многих поколений чиновников является стремление к стагнации и нежелание способствовать без крайней необходимости внедрению каких-либо новшеств. Если нововведения «сверху», исходящие от высшей власти, еще кое-как, что называется, «со скрипом» вводятся в жизнь, то новшества, исходящие из народной толщи, всячески откладываются под сукно, и для внедрения их зачастую не хватает всей жизни «маленького человека». Помните, как лесковский Левша рвался из последних сил:
«Скажите Государю, что англичане ружья кирпичом не чистют, так пусть бы и у нас не чистили, а то, храни бог, войны, они стрелять не годятся!»
Талантливейшие русские люди, зачастую самоучки-самородки, из поколения в поколение совершали выдающиеся изобретения, которые россиянская бюрократия благополучно игнорировала. Изобретения Кулибина, Черепановых, Можайского и других сынов России, отвергнутые «казенными душами», спустя какое-то время появлялись из-за кордона, вот только создателями числились различные Эдисоны и Райты. Сложно сказать, происходило ли это из-за параллельного развития конструкторской мысли или же – что вероятнее – благодаря банальному хищению «интеллектуальной собственности»: вероятнее всего, имело место и то, и другое.
Однако Российское государство, одной рукой отмахивавшееся от созданий «собственных платонов и быстрых разумом невтонов», другой рукой вынуждено было щедро изливать средства на приобретение тех же самых изобретений, но уже снабженных ярлычком «мэйд ин заграница»…
Случались, правда, в Российской державе времена, когда «чернильные души» различных канцелярий, ощутив над загривком ослоп грозного Иоанна или тяжелую дубинку Петра-преобразователя, начинали активное движение. По большей части это, конечно, была ИБД, то бишь «имитация бурной деятельности», однако в такие периоды русские изобретатели, как правило, могли довести свои изобретения до воплощения в жизнь с гораздо большею степенью вероятности. После того как все сферы жизни Российской империи (кроме, пожалуй, церковной) оказались под пристальным вниманием Регента при малолетнем царе Алексее II, выяснилось, что в народе происходит прямо-таки брожение интеллекта.
Объединенный Военно-Технический Комитет, председательствуемый Великим Князем Петром Николаевичем – братом Регента, – был вынужден сформировать специальные комиссии по направлениям деятельности: Авиационную, Инженерно-Техническую, Морскую, Артиллерийскую и Моторно-транспортную.
Были не только приняты к рассмотрению новые прожекты технических новинок и усовершенствований, созданные российскоподданными, но и, помимо этого, подняты технические архивы за последние тридцать лет и приглашен к сотрудничеству ряд непризнанных у себя на родине талантливых иностранных изобретателей.
Кто из сотрудников Военно-Технического Комитета впервые узнал о применении во время войны самодельных ручных бомб из латунных орудийных гильз с мелинитовой начинкой – неизвестно. Однако же этот факт вызвал интерес. Узнать же имя изобретателя не составило большого труда. На Дальний Восток был направлен приказ об откомандировании капитана Кольцова вместе с образцами изобретенной им бомбы в распоряжение начальника Инженерно-Технической комиссии при ОВТК. Приказ – дело такое: приятен он тебе лично или неприятен, а в любом случае будь добр приложить все усилия к выполнению. Поэтому Андрей Кольцов вновь, уж который раз за год с небольшим, ехал в вагоне через всю страну. Позади осталось послевоенное обустройство в гарнизоне Дальнего, пополнение дивизиона людским и конским составом, нудное писание бюрократических «отношений» на замену изношенных орудий с расстрелянными каналами стволов на новые, «запросов» на получение трехдюймовых гранат и фугасных выстрелов, внутригарнизонные торжества по поводу подписания мира и получения новых чинов и наград (сам Кольцов также в дополнение к «Анне» четвертой степени получил орден Святого Владимира с мечами).