– Да-да, именно так, Чип, – вздохнул парень и взъерошил подсыхающие темные волосы. – Нам надо было оказаться в одинаковых условиях, иначе ты бы не согласилась на всю эту… – Он замолчал, подбирая нужное слово.

– Аферу, – вставила я.

– Пусть так. Ты должна была думать, что тоже знаешь о моем секрете – о том, что мне тайно нравится девушка, которая общается с твоим Ником. Тогда бы мы, с твоей точки зрения, были в равных положениях. Психологически ты была бы защищена знанием моей тайны, – заковыристо выразился Смерчинский. – Я просто хотел, чтобы у нас получилось добиться нашей общей цели, Маша. И в уме не было тебя обидеть или навредить. Хотя я и не предполагал, что мы настолько сблизимся, что мне захочется самому рассказать тебе обо всем.

Я нервно подергала за металлический замок кофты. Может, он и прав, но это все равно не оправдывает его лжи! Или… оправдывает?

– Знаешь, Смерчинский, то, что ты говоришь – чистой воды идиотизм, – честно высказала я свою точку зрения, но почему-то веря в его слова. – А зачем тебе надо разлучить Тролля и Ника? Если тебе Олечка не нравится, может быть, к Нику интерес есть? – подозрительно поглядела я на Смерча. Тому мои слова не особенно понравились.

– Я расскажу тебе однажды, – пообещал он.

Я недовольно фыркнула.

– Она тебе реально не нравится? – вдруг вырвалось у меня.

– Ну, она скорее для меня как сестра, – задумчиво отвечал парень.

– Как сестра, вы только подумайте! Хорошо хоть, что не как брат. Но ведь ты на Князиху иногда… так влюбленно смотрел! – вспомнилось мне.

– Да? – слабо улыбнулся парень. – Тебе показалось. Она, честно говоря, напоминает мне ту, которую я люблю, любил, вернее. Глагол в прошедшем времени – так будет правильнее.

– А это не Лазурная ли… – озадаченно протянула я. И увидела, как тени на лице Дэна стали вдруг более острыми, резкими, а глаза стали похожи на моря, в которых тонут корабли. Нет, я это не видела, это было лишь игрой воображения, но все же я почувствовала необъяснимую тоску, которая исходила от Дэна. И затаенную глубокую боль. Мне стало не по себе.

– Маш, не спрашивай об этом. Сейчас не спрашивай.

– Но…

– Пожалуйста.

И я не стала задавать этих вопросов. Даже злиться перестала. Просит – помолчу. Вдруг буду я Сморчка расспрашивать, а он как заплачет у меня на руках, что я тогда делать буду?

– А зачем ты за все это взялся? Какая тебя нужда заставила «развести» Ольгу и Ника? – угрюмо спросила я после недолгого молчания.

– Об этом я расскажу тебе потом. Прости, я дал обещание тому, кто попросил меня это сделать, что я все оставлю втайне. – Опять не стал ничего прояснять этот обнаглевший тип, словно бы невзначай дотрагиваясь до моего локтя. Я и сама не замечала, как его нехитрые прикосновения успокаивают меня. И сколько бы я ни пыталась развести его на правду, он молчал и играл в партизана. Правда, пришел в себя, и я не чувствовала больше его этого душевного холода, случайно прорвавшегося наружу. Зато он так осмелел, что даже попытался меня поцеловать – конечно же в знак примирения, но я, правда, вовремя отстранилась и с удовольствием пронаблюдала, как на его лице с правильными приятными чертами появилось недовольное выражение. А после заявил, что мне надо быть сдержаннее и не давать своим эмоциям брать верх над разумом.

– Ты меня окончательно вывести решил? – сердито спросила я, зорко следя за его рукой. Ха! Ну, хоть теперь мне Князева не конкурент! Раз ее этот дебил не любит.

– Да, – отозвался Дэн, вновь наклонился ко мне и все же сделал, что хотел – поцеловал. Сначала в висок, потом в нос, затем в щеку, и только потом уже его губы коснулись моих вновь: очень мягко, медленно, неторопливо. Дэн умел делать так, чтобы девчонки рядом с ним таяли. Но я была бы не сама собой, если бы не проследила за тем, чтоб его глаза закрылись первыми!