Мой первый контракт с "Калгари" был рассчитан на три года (с 1988-го по 1991-й), и по его условиям я получал $90 000 за первый сезон и $125 000 за второй и ещё столько же за третий. Кроме этого, мне полагались $65 000 в качества бонуса за подписание контракта и ещё $110 000 за количество матчей проведённых в первом сезоне.

В свой последний сезон на юниорском уровне (1987/88) я играл за "Муз Джо" до тех пор, пока команда не вылетела из плей-офф. "Уорриорс" обменяли меня в "Мэдисэн Хэт", которые в том году выиграли Мемориальный Кубок, но "Флеймс" сказали мне, чтобы как только у меня заканчивался сезон в "Муз Джо", я собирал вещи и ехал в Солт-Лейк Сити. Такой вариант нравился был мне по душе - оставаться в WHL я не хотел. Я хотел как можно быстрее попасть в НХЛ, а потому заключил свой первый профессиональный контракт сразу после победы на МЧМ.

Я отправился в "Солт-Лейк", сыграл два матча и набрал семь очков. По условиям своего контракта, я мог сыграть за эту команду лишь 10 матчей, включая плей-офф. Если бы я сыграл больше, то сезон 1987/88 мне бы зачли как полноценный год по контракту. В плей-офф я провёл ещё восемь встреч и набрал 7+5. Мы выиграли Кубок Тёрнера - трофей, который вручался победителю лиги.

На третий год по своему контракту я забросил 50 шайб, тем самым значительно подняв свою ценность. Но до больших денег дело ещё не дошло - свой второй контракт я заключил на четыре года, на сумму $325 000 в среднем за сезон. Впрочем, через два года я мог изменить условия сделки. Я так сделал и подписал свой первый большой контракт.

Дон Бэйзли выторговал мне пятилетний контракт на 12,4 миллиона в американских долларах (это 18 миллионов в канадских). Чтобы подписать этот контракт, мне пришлось пропустить тренировочный лагерь. На тот момент я был одним из лучших хоккеистов в мире. "Флеймс" были жмотами, но они прекрасно понимали, что без меня сезон для них обречён на провал.

Я хотел не только денег. Я хотел грызть зубами лёд и выжимать из себя максимум в каждом матче. Я обожал Калгари. Мне там всегда очень нравилось. Именно поэтому я теперь снова там и живу. "Флеймс" дали мне путёвку в жизнь, и поэтому я был предельно предан им, несмотря ни на что. Давайте будем откровенны друг с другом - если бы я не был бы таким классным хоккеистом, остались ли бы "Флеймс" в Калгари?

После того, как я подписал свой второй конракт, у меня появилось столько денег, что я даже не знал, что мне с ними делать. Я купил дом для Шэннон и Джоша и помогал своим родителям. Том и Дебра Мауро (мои друзья и владельцы компании "Алби Хоумс") познакомили меня с советником по финансовым вопросам Дэйвом Стинтоном, и он здорово мне помог. Дэйв посоветовал мне куда-нибудь вложить деньги - это обеспечило бы мне доход в будущем. Я доверял Дэйву, потому у меня никогда в жизни не было денег, и я не знал, что с ними делать. Я был рад подвернувшейся "возможности".

И теперь самое время вернуться к разговору по телефону с Грэхемом. "Как ты относишься к тому, чтобы создать команду WHL в Калгари?", - спросил он.

До этого Калгари уже дважды пытался заполучить команду WHL - в 1966-м году город нацелился на "Сентенниалс", а в 1977-м на "Уэренглерс". Однако если у города была команда НХЛ, ему было накладно содержать ещё и команду WHL. Поэтому через 10 лет "Уэренглерс" переехали в Летбридж и стали "Харрикейнс".

Я не послал его на три буквы, и долго не мог понять почему. Думаю, мне тогда казалось, что я должен делать так, как мне велит Грэхем, иначе мне не жить. Когда я писал эту книгу, мне это очень доходчиво объяснил психолог Робин Ризал. Он привёл в качестве примера каннибализм. Он сказал, что все люди считают это неприемлимым, однако мы все наслышаны об авиакатастрофах вдали от цивилизации, где грань между добром и злом стиралась, уступая место выживанию. Подверженным сексуальному насилию крайне непросто понять, что выжить можно даже в том случае, если пойти наперекор своему насильнику. Теперь мне об этом известно. Жаль, что я тогда об этом не знал.

Да, на каком-то подсознательном уровне я всё ещё думал о совершённом надо мной насилии, но здесь ситуация была схожей с той, когда в католическую церковь приходят 600 человек и видят, что рядом с попом-развратником стоят два новых послушника. Среди прихожан наверняка найдётся человек 20-30, которым стыдно за то, что они не могут найти в себе ни сил, ни желания, чтобы расспросить либо самих послушников, либо их родителей насчёт этого попа.Я не считал себя жертвой. Я винил себя в том, что я сделал глупый и безвольный выбор. Думаю, каждый игрок в той команде мог поступить по своему и смириться с судьбой, как это сделал я.

Думаю, мне тогда казалось, что я убью в себе того человека, кем я был, если снова позволю себе быть ранимым. Статус и деньги были моей защитой, и я знал, что стоит мне открыть тайну о насилии над собой, как я могу потерять всё. Вы сейчас, наверное, читаете и думаете: "Ну, ты же ведь написал об этом в своей книге. Ты можешь потерять всё и сейчас. Так какая разница?".

Разница в том, что я больше не играю в НХЛ. У меня есть свой бизнес, и своя жизнь. Я стал более уверенным в себе и понимаю, что этот человек не контролирует мою жизнь. Поступил ли бы я точно так же сегодня? Нет. Почему? Потому что меня перестали терзать муки прошлого. Чем я могу это доказать? Я бросил пить, играть в азартные игры и безрассудно относится к своему браку, чем раньше не мог похвастаться. Я перестал убегать от своего прошлого. Хватит уже.

В общем, когда Грэхем позвонил мне и спросил, не хочу я вложить деньги в новую команду WHL, тем более что время пришло, и хоккей в Калгари популярен как никогда (ведь мы выиграли Кубок Стэнли), он все ещё манипулировал мной. Я тогда считал, что если он захочет, то может сломать мне карьеру. Я пришёл к выводу, что он хороший менеджер и тренер, и ему удастся собрать неплохую команду.

Мы создали команду таким образом, что ни у кого не было контрольного пакета акций - у всех их было понемногу. Содержание команды нам обошлось в $650 000, к чему прибавилась ещё сумма, потребовавшаяся на создание новой команды - всего за два года мы потратили $850 000. Я внёс свою лепту, выписав чек на $125 000.

Следующим был Джо Сакик. Джо тоже играл под руководством Грэхема. Более того, он был одним из тех, кто выжил в ужасной автокатастрофе, когда я был в Пиестани (Тео имеет ввиду трагедию, в которой водитель автобуса "Бронкоус" не справился с управлением, налетев на гололёд, из-за чего погибло четверо хоккеистов, прим. АО).

Шелдон внёс $2 000, потому что Грэхем постоянно его теребил на этот счёт. Всего же Грэхем набрал 15 совладельцев, включая самого себя и Джона Риттингера. Джон и Грэхем подружились ещё в "Свифт Карренте", а потом работали вместе и в "Калгари".

Некоторыми совладельцами стали игроки, которые работали под началом Грэхема в "Свифт Карренте". Например, Дэнни Лэмберт. Он был малогаборитным, но невероятно техничным защитником. Потрясающий игрок и отличный парень. Или, к примеру, крайний форвард Тайлер Райт, родившийся в Кэмсэке (пр. Саскачеван). В 1991-м году "Ойлерс" выбрали его в первом раунде. Трент МакКлири также играл под руководством Грэхема.

Его карьеру оборвалал ужасный инцидент, случившийся 29-го января 2000-го года, когда он играл за "Монреаль". "Лётчик" Крис Терьен щёлкнул по воротам, МакКлири бросился под шайбу, и она угодила ему в горло. МакКлири тут же направили в больницу и экстренно сделали трахеотомию. Он был на волоске от смерти.

Кроме того, в число совладельцев вошли мой друг Том Мауро и Расти Джеймс - родной брат Грэхема, с кем я был очень хорошо знаком. Расти так же был близким другом Эрика Фрэнсиса - корреспондентом спортивного отдела "Calgary Sun". Не думаю, что Расти знал, чем занимается Грэхем. Я слышал, что они больше не разговаривают друг с другом. Ещё одним совладельцем стал Крэйг Хайсингер, с которым я познакомился в Виннипеге. Он там сначала был тренером по физподготовке одной из команд класса Tier II, а теперь стал генеральным менеджером "Манитобы".