Е.В.: Подождите-подождите, я не про смысл названия! Я про то, что мы все говорили про трансценденцию, а где она там? То есть это и есть то самое трансцендентное этого мира. Получается, что нам дают понять, намекают на то, что всё-таки, может быть, там что-то есть. В этом, так сказать, трансцендентном того мира, в котором это всё происходит. Что-то кроме этого хаоса, воль, желаний, решений и столкновений, что-то существует. И вот это «что-то» — оно, собственно говоря, независимо от того, что происходит вообще, решит исход этой самой битвы. Но при этом оно абсолютно не имеет никакого отношения к поступкам действующих Лиц и вообще ничему. Мне кажется ещё, что эта штука, про которую ещё пока непонятно, как она работает, — нам на неё как бы намекнули. Хотя, может, нас опять обманывают.

М.Ш.: Причём, Жень, что характерно, на нее намекнули создатели фильма. И в книге об этом нет ни слова. В книге только что убили Джона Сноу, как мы помним.

В.Б.: Его Воробейшество ещё жив.

М.Ш.: Воробейшество жив, Серсея только-только прошла свой этот путь условного покаяния и унижения и уничижения и, как мы помним, только озлобилась. Это тот случай, когда ей это не помогло никак с точки зрения духовных практик.

Р.Т.: Это естественная реакция.

М.Ш.: Абсолютно. И вот теперь очень важный момент, который касается Мелисандры. Да, безусловно, мы сейчас этот момент обсудили по фильму. Это очень интересно. В книге есть крайне любопытная деталь. Да, она там точно так же ошибается. Она несколько раз предсказывает совершенно не то или, даже если она видит это, выясняется, что она видит совсем не то, что она объясняет, и т. д. Но очень важно, что Красная Жрица при всех её способностях, возможно сверхспособностях, из Станниса создаёт не избранного Нео. И, тем более, прости Господи, не Спасителя. Из очень, в общем, неплохого человека она, сама того не зная, создаёт — но это ей, конечно, не удастся, как мы знаем — фюрера. Ибо что произносят по книге участники её богослужения? «Одна страна, один бог, один король». Другое дело, что персонажам «Игры престолов» и «Песни льда и пламени» — и это очень важно — свойственно меняться. Что мы видим на примере Джейме и отчасти на примере, кстати, Сандора Клигана. Он и в книге ухитрился поменяться, за что ему большое человеческое спасибо. Собственно, Арья, по-моему, для этого и нужна — для показа трансформации через призму её восприятия. И, кстати, Санса. Это прекрасный персонаж, абсолютно недооценённый критиками, но об этом, наверное, придется говорить отдельно. Ну что, о Серсее успеем сказать несколько слов, коллеги?

A. М.: Ну, наверное, в качестве заключения. Мы уже почти два часа работаем.

М.Ш.: Мне интересны вкратце ваши концепции, что с ней будет дальше? Для неё возможна трансформация — или все свои трансформации она уже пережила, превращаясь в такую снежную королеву?

B.Б: Самое логичное из происходящего с ней, особенно в рамках фильма, — что она всё-таки чем дальше, тем сильнее портится. В том смысле, что она начиналась с такой гламурной прожигательницы жизни, которая просто без морали, без особенных каких-то целей в жизни. Такую страстную интриганку-то она стала играть сильно позже. И она постепенно на этой почве сходит с ума. Так или иначе, она села на Железный Трон. Это еще никому не проходило даром.

М.Ш.: Отлично сказано!

В.Б.: Никому это, вообще говоря, не пошло на пользу в конечном счёте. И, вероятнее всего, она постепенно будет становиться всё более жестокой, всё более непредсказуемой, всё более властолюбивой. Сейчас к чему пришёл фильм? К тому, что на мир живых идёт армия мёртвых, а Серсея думает, как бы с помощью этих мёртвых убрать политических конкурентов.

М.Ш.: Истинный политик!

В.Б.: Это, конечно, истинный политик, но в какой-то момент подобный подход напугает того самого Джейме, который когда-то убил одного короля для того, чтобы не погибли люди, и, в принципе, он вполне способен провернуть этот трюк ещё раз.

Р.Т.: Я скажу так. Что она — мать, ставшая патриархом. Все её дети погибли. Она уже мертва. Если она беременна, то, может быть, она мёртвым беременна. Мне кажется, она уже умерла.

Е.В.: Я подчеркну её эмоциональную неоднозначность — в том смысле, что, с одной стороны, безусловно, она отвратительна, а с другой стороны, она в какой-то момент начинает вызывать сочувствие. И мы в ней сочувствуем человеческому. Но после того, как мы увидели в ней человеческое, начинается история с её расчеловечиванием. И мне кажется, что это драматургически очень интересный и оправданный ход. Потому что если бы склеить, условно говоря, финал фильма и начало, то, в общем, нам этот персонаж стал бы глубоко неинтересен в какой-то момент и всё. Но, поскольку есть вот эта человечная середина, когда она теряет детей и претерпевает всякие бедствия, мучается, любит и т. д., то мы видим, как человек проявляется, причём невольно, и человек умирает внутри неё. И, вообще говоря, довольно логично, что она как бы может думать, что можно договориться с нелюдью, с мёртвыми. Потому что у неё уже какие-то перегородки… Она отрезала себя от человечества, от неё уходит Джейме. То есть она уже не любит никого. Она хочет власти ради власти как принципа. Хотя всё время, как безумная, действительно повторяет: «Мы это делаем», — там есть этот эпизод: «Ради кого ты это делаешь? — Я это делаю ради нас. — А нам это зачем?» Дети умерли, зачем это нам?

Р.Т.: Она мертва, поэтому она хочет заключить договор с мертвецами.

А.М.: Да. Но в том-то и дело, что перед нами действительно персонаж из мира мёртвых, в чём-то напоминающий Дидону. То есть человек, который может быть политическим фактором только как принадлежащий к обречённости на смерть. И движет всем остальным сюжетом. Другое дело, что в её облике нет провиденциальности, и парадоксальность её в том, что она действительно действует, страдает. Она патетична, но она никогда не провиденциальна, в отличие от других героев. То есть мы не можем сказать, зачем она делает это, кроме чистого осуществления власти в данный момент.

М.Ш.: И соглашусь, и возражу. Два момента. Мне кажется, что если Джейме абсолютно современный герой, то Серсея — самый мозаичный герой «Игры престолов». Потому что, во-первых, она абсолютная леди Макбет. Во-вторых, леди Макбет, которую уже потом и Макбет сам начинает бояться, так же, как её начинает бояться Джейме. Это первое. Второе. Она — абсолютно трагическая героиня, ибо над ней довлеют рок и судьба. Ибо было пророчество. И всё, что она затеяла с Воробейшеством, происходит потому, что, как мы помним, она пыталась обмануть пророчество. Она решила, что Маргери Тирелл, или Маржери Тирелл — та самая молодая королева, которая придёт и лишит всего, что ей дорого. А на самом деле чем дальше, тем больше становится понятно, что это Дейнерис Таргариен. И, опять же, финал Серсеи абсолютно неясен: кто из двух младших братьев её, собственно, и прикончит? Она всё время думает, что это будет Тирион Ланнистер, но чем дальше, тем больше понятно: велика вероятность, что это будет Джейме. И, наконец, это как бы скорее тема для дальнейшего разговора, крайне интересно, что перед нами попытка женщины отстоять своё право в мужском средневековом мире. Ибо она раз за разом произносит, что истинный сын Тайвина Ланнистера не Джейме, а она — старший сын. Вопрос старшинства, вопрос возможности управления. Другое дело, что — тут я согласна буквально со всеми коллегами — верны слова лорда Актона: «Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно».

A. М.: Да. Спасибо большое всем. Действительно, мы всячески закольцовывали эту композицию, но и кольца, и драконы, и Георгий, побеждающий драконов, и Толкиен, и Вагнер, и Мартин заслуживают ещё и дальнейших разговоров. Но всем большое спасибо. Думаю, это не последняя наша встреча.

B. Б.: Спасибо.