– Благое дело делаете, молодой человек. И дорогу расскажу, и даже записку Мэрион напишу, а то она с вами и говорить-то не станет – вздорный у нее характер. Хотя у нее и матушка не сахар была. Та еще, простите светлые боги, стервозина. Но травницы они обе – что матерь ее, покойница, была, что теперь Мэрион, – первостатейные.

– Вот спасибо вам, гражданин мэр!

– Как ты меня назвал?

– А, это по привычке. В моих краях так уважаемых чиновников называют.

– Понятно. Хорошее слово, надо в обиход ввести.

Мэр, сопя, набросал ручкой с ржавым пером несколько строчек на пергаменте, присыпал его песком, стряхнул и протянул пергамент мне.

– Отдашь Мэрион. Задашь ей свои вопросы – она на все ответит. Удачи тебе!

– А дойти-то как?

– А. Ну да. Конечно. Из города выйдешь – сразу забирай налево. Пройдешь перелесок, потом просеку, выйдешь на поляну со здоровенным вязом. Вот на той поляне, у вяза, и стоит ее домик.

– Спасибо! Пойду!

И я направился к выходу.

– Слушай, молодой человек…

– Хейген. Можно лэрд Хейген.

– Лэрд Хейген, я смотрю, вы человек бывалый. – Мэр встал из-за стола и подошел ко мне. И перешел на «вы», услышав слово «лэрд». Вот так и получают дворянство…

– Ну есть маленько, – поскромничал я.

– Ну как. У вас вон меч, щит. Глаза такие… воина, в общем, взгляд. Не поймешь сразу, что думаете – то ли шутку пошутите, то ли голову проломите. У нас в августе День королевской стражи бывает, вот наши местные ветераны так же смотрят. Они в этот день кольчуги напялят со шлемами, винища напьются и давай развлекаться. То у синдских торговцев арбы с фруктами перевернут, то глиняные пластины, которыми дома укрепляют, ладонью дробят. А под вечер в реку прыгают. То ли охлаждаются, то ли с ума сходят. И орут: «За стражу». И кувшины пустые о голову разбивают.

– Ну военные, они на всю голову пришибленные… Не все, конечно, но…

– Так то военные. А вы другой.

– А чего надо-то, уважаемый?

– Да вот, беда у нас случилась. Чуда-юда пропала. Украли ее… – Мэр грустно шмыгнул большим носом.