Мощные взрывы вздыбили землю за спиной так, что ощутимо тряхнуло даже первую линию траншей. Словно сильная качка на море, а под ногами не надежная твердь утоптанной волжской степи, а бушующая водная стихия! На пропотевшую гимнастерку с бруствера посыпались твердые комки высушенного солнцем чернозема, а мгновением спустя над головой прокатилась тугая волна горячего воздуха… Аккуратно высунувшись из окопа, я не удержался от смачного ругательства при виде перевернутой, смятой и отброшенной близким взрывом зенитки 52-К калибра восемьдесят пять миллиметров, самого сильного нашего противотанкового средства. Час назад огонь этих зениток на более, чем километровой дистанции сжег два фрицевских панцера и один бронетранспортер, выступивший также в роли артиллерийского тягача — этого хватило, чтобы первая немецкая атака захлебнулась, толком и не начавшись. Но получив этакий крепкий «щелчок по носу», гансы из шестнадцатой «Вестфальской» танковой дивизии тут же запросили воздушную поддержку — и получили ее. На позиции зенитчиц (до «погружения» я не знал, что большинство расчетов 1077-го зенитно-артиллерийского полка, прикрывающего тракторный завод, сформированы из девушек) обрушились пикирующие бомбардировщики, «лаптежники» юнкерс-87 и скорострельные истребители мессершмит-109 с пулеметно-пушечным вооружением, «худые». Навстречу им бьют осколочные снаряды, эффектно устремляются трассирующие очереди зенитных автоматов 61-К, на моих глазах уже дважды перехлестнувшие тяжеловесных «лаптежников». Комбат Мороз, ясно понимающий, что без мощных зениток нам танки не остановить, распорядился прикрыть девчонок также и из ручных дегтяревых, но как по мне, расчеты просто жгут небольшой запас бронебойных патронов. Все, что они действительно могут, так это заставить кого из лаптежников сбиться с курса и кинуть бомбу мимо цели. И все же, всем нам так спокойнее: не бывшие еще в настоящем бою мужики испытывают реальное чувство вины при виде разрывов тяжелых авиабомб на позициях зенитных батарей. Там, где сейчас гибнут молодые девчонки, по большой военной нужде освоившие опасную мужскую профессию… И то, что мы хоть как-то помогаем им, оказываем посильную поддержку, все же примиряет бойцов с тем фактом, что нашим женщинам приходится сражаться и умирать за нас.

Впрочем, умереть за девчонок-зенитчиц мы и сами еще успеем, так сказать, вернем долги сторицей. И все благодаря мне! Н-да… На самом деле у меня было меньше недели, за время которой я развел крайне кипучую деятельность — и хотя дар убеждения меня оставил, мне везло. Просто очень везло. Во-первых, удалось получить назначение не в сводный батальон НКВД, и не в расквартированные вне Сталинграда полки 10-й дивизии, а в только что прибывший в город 282-й полк, по идее имевший полный комплект командиров. Однако комполка, майор Грущенко Митрофан Григорьевич, заинтересовался успевшим хлебнуть на фронте лиха старшим лейтенантом, и забрал меня в свой штаб. А на месте я с ходу «проявил» себя, предложив создать в полку снайперские курсы, которые я сам мог бы и возглавить, и организовать, и собственно, подготовить бойцов. В качестве примера я приводил личный опыт боев за Воронеж, где мной уже была сформирована стрелковая группа, «специализирующаяся» на пулеметных расчетах и офицерах противника. За семнадцатое и восемнадцатое числа были проведены стрельбы, на которых я отобрал личный состав (по два человека с каждой роты) — в основном выделял бойцов с лучшими показателями по кучности стрельбы. Еще три дня мы потратили на интенсивную подготовку на выделенном полку оборонительном рубеже — от Опытной станции до высоты 135,4. Ребята неплохо подтянули стрелковую подготовку, я подробно объяснил им о выборе упреждения на разных дистанциях и по движущимся целям — это мы как смогли, закрепили практикой. Рассказал, как выбивать пулеметные расчеты (в частности ночью), ведя огонь по вспышкам пламени на раструбах машингеверов, как определить офицеров и унтеров среди наступающих (вооружены пистолетами-пулеметами, довольно активно жестикулируют, отдавая приказы), дал им основы теории снайперской охоты. Много говорил о правильном выборе лежки (главное не удобство для стрельбы, а неприметность!), необходимость ограничить число выстрелов по выбранной цели (один, максимум два, третий раз снайпер стреляет уже в себя), объяснил, что перед «охотой» необходимо есть очень мало, и также мало еды брать с собой (немного хлеба, сахар). Иначе просто не сможешь несколько часов усидеть на одном месте, задергаешься — и тогда дежурный пулеметчик обязательно даст пару очередей в твою сторону, да и минометчики не пожалеют «огурцов». Впрочем, на данном этапе «снайперские курсы» были нужны для подготовки достаточно уверенных в себе стрелков, способных открыть точный огонь метров за двести-триста именно из окопов, выбивая унтеров и офицеров, а также пулеметные расчеты. И это при наверняка сильном ответном огне противника — очень надеюсь, что пример хотя бы двух человек в роте вдохновит других бойцов, заставит стрелять целясь, а собственно мои подопечные, ничем на деле не отличающиеся от сослуживцев, поверят в себя, получив броское звание снайперов. Как-то так…

Вечером 21-го я вновь проявил активность, предложив провести совместные учения с бойцами 21-го отдельного учебного танкового батальона под предлогом обкатки танками личного состава и тренировочных гранатометаний. Ну а курсантам, в свою очередь, предложили отработать атаки на хорошо подготовленные траншеи при поддержке десанта из наших же бойцов. Предложение с моей стороны поступило вовремя: 3-я учебная рота батальона как раз планировала провести стрельбы 23-го августа — на роковую дату командиры и договорились о совместной тренировке. И, Слава Богу, без каких либо проволочек: боевое слаживание в войсках пусть еще не стало нормой, но в целом ситуация значительно улучшилась по сравнению с 41-м годом, когда в войну фактически вступила армия мирного времени… А чтобы приблизить условия боевой подготовки к реальным, я также предложил подготовить опорные пункты у позиций батарей зенитчиков. Мол, собственной противотанковой артиллерии в полку кот наплакал (всего четыре «сорокапятки»), бронебойные ружья нам пока не выделили, а максимально эффективным при отражении «условной» танковой атаки будет использование зенитных орудий, имеющих солидный калибр 85 миллиметров. На второй год войны уже не только наши танкисты знали, насколько эффективно используют немцы свои зенитки калибра 88 миллиметров против советской бронетехники, и ответить им тем же выглядело крайне разумно. Три батареи на холмах, три ротных опорных пункта для их прикрытия. Плюс зенитчикам предложили наметить реперы на местности для ведения огня по наземным целям и пристрелять их. Заодно я ненавязчиво поинтересовался у командира дивизиона Даховникова о наличии бронебойных снарядов к зениткам и вслух порассуждал о необходимости иметь запас любых снарядов к орудиям, а также о нестабильности на войне. А вдруг завтра немцы прорвутся к городу как раз со стороны их батарей? 22-го августа днем это казалось если не немыслимым, то явно далеким и умозрительным. Но за день все может поменяться — я это знал наверняка.

Вчера мы копали. Даже нет, не так — Копали, с большой буквы! Почему именно с большой? Потому что я добился того, чтобы роты первого стрелкового батальона с головой зарылись в землю, оборудовав запасные огневые позиции для станковых пулеметов, отсечные ходы, «лисьи норы» — укрытия для пехоты на время минометных обстрелов — и извилистые ходы сообщений. Комбат Мороз, находящийся в равном мне звании старшего лейтенанта, довольно ревниво отнесся к тому, что я так рьяно взялся за его подчиненных — пришлось прихватить в сущности молодого парня под локоть, мягко, но твердо отвести его в сторону и прочитать целую лекцию о необходимости максимально надежно окапываться. Хорошо подготовленный окоп — это лучшая защита и от артиллерийского обстрела, и от авианалета, и при танковой атаке дает лишний шанс выжить, особенно если вражеская бронетехника решилась проутюжить траншеи. И вообще — а вдруг завтра немцы? А у нас на этом участке уже подготовленные опорные пункты! Короче, воды я вылил немерено, давя авторитетом бывалого ветерана, кровью заплатившего за боевой опыт, и хотя комбат остался недоволен, мешать не стал, уже от своего лица отдав приказ копать окопы едва ли не в полный профиль… Не знаю, как на эту ситуацию повлияла моя близость к командиру полка, идущего на встречу инициативам пришлого старлейта. То ли Мороз решил не обострять по этой причине, то ли наоборот прикидывал, что в ближайшее время могут сделать рокировку, и меня поставят на батальон (возможно и первый), а от того невольно испытывал ко мне неприязнь. Может быть, и все вместе, не удивлюсь. Но для меня главным был результат — а в данном случае, к вечеру 22-го он был налицо: хорошо подготовленные опорные пункты, даже несколько большие, чем то приписывает устав для размещения стрелковой роты, прикрыли зенитные батареи. Теперь немцам будет не так-то просто ворваться в их расположение, давя гусеницами и расстреливая беспомощных в ближнем бою сталинградских девчонок-добровольцев, как то было в реальном 42-м… Но учитывая, что у нас самих нет легкой противотанковой артиллерии, ровно как и бронебойных ружей, специализированных гранат типа РПГ-41 кот наплакал, а единственным реальным средством борьбы с бронетехникой являются бутылки с КС… Боюсь, что наше героическое сопротивление будет не столь и долгим… Эх, продержаться бы до темноты, пока сюда перебрасывают основные силы полка, а работники тракторного завода спешно оборудуют новые тридцатьчетверки для танкистов обоих учебных батальонов… С тревогой я вновь посмотрел назад, в сторону КП роты: рядом с ним, в просторном блиндаже, прикрытым толстыми дубовыми плашками в три наката, развернут и временный санитарный пункт, где сейчас находится моя жена. Точнее ее бот, по ночам каким-то образом «подключающийся» к сознанию вернувшейся к реальности Оли — и к которому я успел привязаться, спроецировав на игровой персонаж чувства к реальному человеку. Впрочем, тут кроме меня все являются игровыми персонажами, что не делает их менее реальными. А иногда в голову забиваются уж совсем безумные мысли — например, что все сражающиеся рядом со мной есть не просто персонажи игровой виртуальной реальности, а что это души когда-то погибших людей вновь переживают случившуюся бойню… Бред конечно, горячечный бред. Но ведь лезет же в голову… Н-да… Сейчас я уже очень остро пожалел, позволив казачке перевестись в полк вслед за мной. Думал, что сумею приглядеть, если она будет рядом — но на войне ведь всякое бывает! Утешает лишь то, что в случае гибели бота сама Олька пострадать не должна. По крайней мере, я на это надеюсь…

Учения прошли в целом неплохо: бойцы попрактиковались кидать учебные гранаты и имитацию бутылок с зажигалкой (просто с водой) в танки, люди прошли и достаточно жесткую обкатку тридцатьчетверками. Это когда бойцы по очереди залезают в наспех вырытые одиночные ячейки и ждут, когда над ним пройдет, лязгая гусеницами, бронированная махина весом в двадцать шесть тонн. А уж после высовываются из окопа и бросают на уязвимую корму для любого танка макет, имитирующий РПГ-41. Была, конечно, пара внештатных ситуаций, когда бойцы не выдерживали и буквально выпрыгивали из ячеек, пытаясь убежать от танка — но тех Мороз жестко обматерил перед строем, объяснив всем, что от «коробочки» не убежать, догонят пулеметные трассы. Еще один крайне неприятный случай произошел, когда один из молодых танкистов провел машину почитай практически по самому окопу, обвалив часть стенки — вот тут меня самого едва удар не хватил. Слава Богу, обошлось без последствий, бойца вовремя откопали и никаких повреждений он не получил… Все равно ЧП, но уже не помешавшее закончить учения и дождаться появления фрицев, после которого покидать подготовленные позиции было и поздно, и глупо. Более того, взвесив все за и против, командир учебной танковой роты старший лейтенант Григорьев приказал разместить свои тридцатьчетверки (в количестве десяти штук) за нашими окопами, а спешно вырыть капониры для танков помогали всем миром. Еще бы! Когда остаешься без артиллерии, наличие собственных «коробочек» за спиной ощутимо повышает твои шансы выжить. Правда, запас снарядов у танкистов едва ли половинчатый, но обещали подвезти — в любом случае лучше, чем ничего… Правда, налет еще не окончился, а два танка уже чадно горят, и вряд ли кто из экипажей-курсантов выжил, еще одной машине из-за близкого взрыва повредило орудие.

По-прежнему лучше, чем ничего…