Прислушался к себе. Вроде бы все по-прежнему: в голове новых знаний не появилось, чувствую себя как прежде, рука меня слушается. В таком случае не стоит паниковать: посмотрим, что будет дальше. Чтобы немного успокоиться, взял в руки отложенный учебник и погрузился в мир формул.
Ветер продолжал завывать. Почитав пару часов, мы с Сульмаром приготовили на скорую руку ужин: немного фруктов и сушеного мяса и чай из трав, который я разлил из термоса. Еда подходила к концу; надо поскорее пополнить запасы. Я слишком много припасов оставил на Свалке, был чересчур щедр.
Наружу выбираться не хотелось. Я установил защитный полог, и мы улеглись спать: делать все равно было нечего. Прежде чем заснуть, Сульмар долго вертелся и наконец, не выдержав, заговорил:
— Скажи, а сколько лет ты уже в Игре? Я помню, ты говорил, что не принято спрашивать игроков об их прошлом, о том, что было до Игры. Но все-таки: зачем все это? Как можно так жить? Ни семьи, ни детей, ни дома… В деревне, откуда родом, я работал на мельнице, помогал отцу. Нас было пятеро братьев, да еще сестры. Я младший. Думал, когда отец помрет, мельница старшему брату перейдет, а я буду всю жизнь гнуть спину на него, и мои дети будут трудиться на его детей. Так заведено. Все понятно, привычно.
Я хотел перемен, мечтал о них. Рядом с нашей деревней проходила дорога, по ней ездило много людей. Купцы, дворяне, рыцари. Красивые, нарядные, ездят туда-сюда, на мир смотрят, а я из своего Затопья никуда и не выбирался. Я хотел, чтобы все изменилось, но если б знал, как оно будет…
Помолчав немного, он продолжил:
— Неужели никак нельзя выйти из этой Игры? Ты говорил про смерть. Но есть же и добрые боги! Я помню, в нашей деревне стоял храм и по праздникам мы относили каравай и угощения священнику, жившему при храме. Может, они меня вернут домой? Приду в храм, покаюсь, жертвы принесу. Глядишь, и простят меня, не придется яд глотать…
Я не мешал ему выговариваться. Ко всему этому сложно привыкнуть. Я тоже первые лет пять иногда просыпался по ночам от ужаса… Когда он закончил говорить, я долго молчал. С одной стороны, какое мне дело до него? Это всего лишь очередной наниматель, заплативший мне за переход. Но с другой… Волк говорил когда-то, что мы не только игроки, но все-таки еще и люди. Пока еще люди: так, наверное, точнее.
— Ты не сможешь просто так подойти к храму светлых богов, Сульмар, так же как и темных. Ты скрепил договор кровью своего убитого врага, там, в Лабиринте испытаний, и отныне на тебе, как и на всех нас, стоит метка Смеющегося господина. Ты его игрушка, а свою добычу он не отдаст ни Свету, ни Тьме. Ты сам выбрал свой путь и лучше смирись с этим. Врата не открылись бы для тебя, если бы ты не хотел этого сам. Ты жаждал перемен, ты хотел их настойчиво и сильно, и твое желание приблизило тебя к вратам. Ты не верил ни в Свет, ни во Тьму, не был посвященным иных богов и поэтому смог войти. Зато подумай о другом. Кем ты был? Крестьянином, которого ничто не ждало ни в настоящем, ни в будущем. До конца дней своих ты не выбрался бы из захолустья. А теперь ты — служитель Хаоса. Ты сможешь стать кем захочешь, увидеть сотни миров, побывать в тысячах городов, увидеть множество прекраснейших мест, о которых раньше даже не мог мечтать! Ты сможешь стать воином, магом, наемником, инженером, моряком. Ты можешь прожить сотни жизней, при этом не старясь и не болея, и если одна маска надоест, всегда можно надеть новую. За дайны ты сможешь купить что угодно, даже целые страны, не говоря уже о женщинах, вине, одежде. Тебе будут доступны любые удовольствия и роскошь…
— А убийства?
Мои слова сразу как-то потускнели и пожухли от этого вопроса.
— А что убийства? Да, нам приходится отнимать жизни. Не я придумал правила Игры. Вся Вселенная состоит из жизни и смерти. Знаешь, в мире, где я воевал, был великий герой, разрушитель городов, победитель королей — Галдураг Черепокрушитель. Он убил тысячи людей, разрушил множество городов, разорял страны, его воины убивали, насиловали, грабили…
— И что? — прервал мои воспоминания Сульмар.
— А ничего. Он жил долго и счастливо до восьмидесяти лет и подох во время пира, оставив четырех сыновей.
Во Вселенной, Сульмар, все относительно. Случается, что и негодяи сидят на тронах, а честные люди погибают от голода и нужды. И порой в борделях встретишь больше святости, чем в храмах светлых богов. Ни знания, ни вера не делают сами по себе людей ни счастливее, ни добрее. Дикарь, живущий голышом в джунглях, бывает во много раз счастливее мудреца в каменной башне, а какой-нибудь шаман из полудикого племени знает об истинном устройстве мира в сотню раз больше ученого из самых развитых техномиров…
На этом наш разговор закончился, и вскоре мы уснули.
Я проснулся от дрожания земли, от чьей-то далекой, тяжелой, мерной поступи. Кто-то огромный не спеша шагал по земле. Мне приходилось бывать раньше в этом мире, и я знал, кто может так неспешно идти, сотрясая землю. Шаураг. Огромный ящер, больше двадцати метров в высоту и почти три десятка в длину, живая скала. Несмотря на огромный рост и вес, эти ящеры были довольно безобидны и использовались местными жителями для перевозки грузов и передвижения по пескам. Как правило, они не ходили поодиночке, а собирались в торговые караваны по пять-шесть ящеров, на которых путешествовали местные торговцы, объединенные в семейные кланы во главе с патриархами. Шаураги были живыми домами, на которых жили и умирали сэкхеи — так называли себя те, кто путешествовал на них.
Много лет я не видел уже сэкхеев и их живых городов из домов-ящеров, после того как пара их караванов, проходивших через этот Осколок, были истреблены. Сэкхеи предпочитали обходить это место, хотя здесь и пролегал самый короткий путь из Полуденных гор к Семи великим городам. Я был охранником и проводником одного торговца, который много лет вел дела с местными торговыми кланами и покупал у сэкхеев черный хрусталь и копченые хвосты дохов. Торговец уже давно мертв, а я еще помню эту дрожь земли, возвещающую, что приближается живая гора — шаураг.
Выйдя из палатки, достал дальнозорку, купленную на Свалке. Пора проверить ее в деле. Чуть настроив приближение, без труда разглядел четырех шаурагов, неспешно бредущих по пустыне. По бокам исполинов, обмотанных веревочными лестницами и канатами, висели корзины, а на спинах были установлены жилища наподобие шатров. Огромные звери выглядели так же, как и раньше, когда я их впервые увидел. Вокруг каравана, на расстоянии пары десятков шагов, на небольших двуногих ящерах носилась охрана: почти две сотни воинов. Маленькие подвижные ящеры шустро бегали рядом с шаурагами; на спинах у них сидели воины, сжимая в руках тонкие черные посохи с навершиями в виде шаров.
— Нам с тобой везет, Сульмар! — довольно хлопнул я по спине тоже проснувшегося новичка. — Сегодня вечером попробуешь хвост доха и поймешь, что в Игру стоило попасть хотя бы для того, чтобы отведать этого лакомства.