Казалось бы, какая разница, кто руководит разработкой? Но именно в руководителе вся суть любого дела: либо всё будет сделано со скрупулёзной точностью и работа достигнет положительного окончания, либо всё уткнётся в тупик, как, например, бездарное руководство бывшим могучим государством г-ном Путиным В.В. и его шайкой безграмотных воров.

Сталин согласился и с декабря 1944 года по июль 1953 года Лаврентий Павлович единолично руководил всеми делами, связанными с атомным оружием.

Необходимо заметить, что подавляющее большинство партийного аппарата, включая наёмников МИ-6, ЦРУ и самого Н.С.Хрущёва-Перелмутера, толком ничего не знали об этих работах.

По сведениям Судоплатова: «В апреле 1945 года Курчатов получил от нас очень ценный материал по характеристикам ядерного взрывного устройства, методе активации атомной бомбы и электромагнитному методу разделения изотопов урана. Этот материал был настолько важен, что уже на следующий день органы разведки получили его оценку. Курчатов направил Сталину доклад, построенный на основе разведданных, о перспективах использования атомной энергии и необходимости проведения широких мероприятий по созданию атомной бомбы. Через двенадцать дней после сборки первой атомной бомбы в Лос-Аламосе мы получили описание её устройства из Вашингтона и Нью-Йорка. Первая телеграмма поступила в Центр 13 июли, вторая 4 июля 1945 года».

16 июля 1945 года в 5 часов 30 минут по московскому времени в пустыне Нью-Мексико было проведено первое в истории испытание ядерного оружия. Если усреднить оценки американских учёных, тротиловый эквивалент взрыва составил около 10 000 тонн.

«Это был солнечный восход, — писал корреспондент «Нью-Йорк таймс» У. Лоуренс, единственный журналист, допущенный на испытание, — которого ещё не видел мир: огромное зелёное суперсолнце, за какую-то долю секунды поднявшееся на высоту более трёх километров и продолжавшее подниматься всё выше, пока не коснулось облаков, с поразительной яркостью осветило вокруг себя землю и небо».

Видимо, дата испытаний была выбрана не случайно. 17 июля в Берлине открылась знаменитая Потсдамская конференция, в которой участвовали Трумэн и Черчилль. Вечером в этот же день к Черчиллю заехал Стимсон и ознакомил его с сообщением о благополучном испытании атомной бомбы. Он сказал: «Это значит, что опыт в пустыне Нью-Мексико удался. Атомная бомба создана».

Британский премьер пришёл в восторг: «Стимсон! — воскликнул Черчилль. — Что такое порох? Чепуха! Электричество? Бессмыслица! Атомная бомба — вот второе пришествие Христа!»

Западные лидеры решили сообщить о взрыве бомбы Сталину, причём в самом неопределённом виде. Эту миссию взял на себя Трумэн. После недельных раздумий он 24 июля, после окончания очередного заседания конференции, подошёл к Сталину и сказал ему:

— На днях наши военные испытали новое оружие. Это совершенно необычный тип бомбы с колоссальной разрушительной силой! Теперь нам есть чем сломить волю японцев и продолжать сопротивление.

Черчилль, стоявший в нескольким метрах от них, внимательно следил за Сталиным, пытаясь угадать, о чём он спросит Трумэна прежде всего: о мощности бомбы, о её размерах, о каких-либо технических характеристиках… Но Сталин только вежливо кивнул и сказал:

— Благодарю вас, господин президент, за эту приятную новость. Надеюсь, что ваша новая бомба поможет приблизить нашу общую победу.

Позже Трумэн напишет, что «русский премьер не проявил особого интереса», а Черчилль: «Я был уверен в том, что он не имел ни малейшего представления о значении сказанного ему».

На самом же деле там, в Потсдаме, Берия подробно рассказал Сталину о взрыве американской бомбы.

6 августа американцы сбросили бомбу на Хиросиму, а 9 августа — на Нагасаки. В обоих случаях бомбардировка была неожиданной для японцев, что привело к гибели десятков тысяч мирных граждан. Однако реальный ущерб обороноспособности Японии был близок к нулю.

Реакцией Сталина на бомбёжку Хиросимы и Нагасаки стало решение о реорганизации структуры управления нашим ядерным проектом. Постановлением ГКО от 20 августа 1945 года был создан специальный комитет правительства с чрезвычайными полномочиями. Берия, как член Политбюро и заместитель председателя ГКО, был назначен председателем комитета, Первухин — заместителем, генерал Махнёв — секретарём.

Перед Спецкомитетом ставились следующие задачи: развитие научно-исследовательских работ по использованию внутриатомной энергии; создание сырьевой базы СССР по добыче урана, а также использование урановых месторождений за пределами Советского Союза; организация промышленности по переработке урана и производству специального оборудования; строительство атомно-энергетических установок. Для непосредственного руководства указанными работами при Совнаркоме СССР было создано Первое Главное Управление. И никакие организации, учреждения и лица без особого разрешения ГКО не могли и не имели права вмешиваться в деятельность ПГУ. Вся отчётность Первого Главного Управления направлялась непосредственно в Бюро Совмина СССР.

В подчинении ПГУ находились важнейшие производственные объекты будущей советской атомной промышленности: завод № 48, производивший горнорудное и химико-технологическое оборудование для уранодобывающих предприятий; завод № 12, производивший металлический уран, а также строительство:

комбината № 6 для добычи и переработки в концентрат урановой руды; комбината № 817 (п/я Челябинск-40) для получения радиохимическим методом плутония-239; комбината № 813 (п/я Свердловск 44) для обогащения урана 235 газодиффузным методом; завода № 412 (п/я Свердловск-45) для обогащения урана 235 методом электромагнитного разделения изотопов. В наше время вся эта промышленность уничтожена по просьбе Сионистских Штатов Америки, а трудовые коллективы выброшены на улицу.

Ведущими научно-исследовательскими и опытно-конструкторскими организациями ПГУ были: Лаборатории № 1 и № 2, филиал Лаборатории № 2 (впоследствии КБ-11) и Лаборатория№ 3. Из НКВД в ПГУ передали головной технологический институт атомной промышленности НИИ-9, из Министерства химической промышленности — НИИ-13 и НИИ-26. Проектные работы велись в в ГСПИ-11 и ГСПИ-12 (Московская Проектная контора).