– Олег ранен, как помнишь. Кварской стрелой. Раны обработать надобно.

Дружинник нахмурился.

– Ра-а-анен, – протянул он. – Я забыл совсем. Иди. Там. В клети.

Однако, стоило Добронеге сделать шаг в указанную сторону, как княжеский воин подал голос:

– Ростислав, князь не велел. Ты не хуже меня слышал.

– Мать воеводы пройдет туда, куда ей надобно, – голос Ростислава звучал спокойно, но то, как он смотрел при этом на княжеского воина, говорило само за себя. Они были по разные стороны, и оба это очень хорошо понимали.

– Приказ князя, – упрямо повторил Вадим.

В это время по тем же ступеням сбежал второй свирский воин, молча пересек двор, кивнул Добронеге и скользнул нам за спину. Я нервно оглянулась и увидела, что он так же молча запирает калитку изнутри, отрезая нас всех от внешнего мира.

– Вадим, – негромко проговорил Ростислав. – Мать воеводы пройдет. И князь ее не остановит. Не доводи до беды. Раны обработать недолго. Мы дольше тут стоим.

– Приказ князя!

– Вот заладил, – возвел глаза к небу Ростислав. – Где это видано, чтобы раненому помощь не оказали?

– Он осужден.

– И что? Вот как казнят, так и говорить не о чем будет. А пока пусть идет.

– Он даже не побратим воеводы больше, – негромко произнес Вадим, касаясь рукояти меча. – Ради чего на измену идешь?

– Побратим – не побратим, это не нашего ума дело. Он – свирский воин. И измены здесь нет, Вадим. Измена – это когда своего в беде бросаешь.

– Измена – это идти поперек приказа князя.

– Свирь служит Радимиру, Вадим! – Рука Ростислава тоже скользнула к поясу.

– Князь всему голова!

– Не здесь. Мы зря спорим. Они пройдут, и князь ни о чем не узнает.

– Я прямо сейчас ему скажу.